Пилигрим

С первой получки в Израиле в сентябре семьдесят третьего года Гриша пошел и купил себе сначала пиджак в Машбире. За неполный месяц ему дали семьсот тридцать лир, большие деньги для него, который больше ста лир после приезда в руках не держал.

Так вот, он купил себе пиджак из выделанной буйволиной кожи за серьезную сумму в двести девяносто лир. «Распродажа, берите скорее, пока не разобрали», – поощрительно подсказал ему продавец по-русски. Потом Гриша перешел ул. Кинг Джордж по диагонали, и пройдя перекресток со знаменитым кафе «Таамон» справа, спустился вниз по Гилель. Возле пассажа он повернул влево, поглядев на красочную афишу фильма «Последнее танго в Париже», и дальше на углу увидел русский книжный магазин, который держал бородатый парень его лет. Он был весь в веснушках, борода курчавая, смотрел заторможенно и изучающе вокруг себя, все видел и замечал. «Снайпер», – с восторгом подумал о нем Гриша. Хозяин, учившийся на биолога в университете пятый год, ловко складывал книги в стопки, которые громоздились повсюду. Ничего не обрушивалось с грохотом, непонятно как удерживаясь в этих башнях прозы и поэзии.

Хозяин, которого звали Михаил, безошибочно находил именно ту книгу, которую разыскивал покупатель. Людей было полно, все были с книгами в руках, запах был типографский, свежая краска, новые книги, восхищенные взгляды людей, не веривших своим глазам. Осень семьдесят третьего года, можно понять людей.

«Вот, сегодня получили, погляди, Гриша», – сказал он Кафкану по-простецки и протянул ему книгу в мягком переплете. Это был третий том Мандельштама, вышедший в нью-йоркском издательстве. Всего томов должно было быть четыре. Гриша раскрыл книгу и перелистал страницы. «Сколько стоит?» – спросил он озабоченно. «Сто двадцать пять лир», – ответил Михаил, отвернувшись к какой-то немолодой даме с прямыми волосами и накрашенными губами и щеками. Дама просила «Гамлета» на иврите: «Я уверена, что у вас, конечно, этого нет». – «Конечно, есть, у нас все есть», – отозвался Михаил.

Гриша в это время пошевелил губами, подсчитывая убытки, он еще хотел купить подарки отцу и матери, потом сигарет, бутылку коньячного напитка и чего-то еще, что исчезло напрочь из памяти. Твердым голосом он сказал: «Беру». Михаил одобрительно кивнул ему: «У вас от меня личная скидка, как у нового репатрианта, десять процентов». – «Я еще хотел Жаботинского повести, есть у вас, Миша?» – поинтересовался Кафкан. «У нас все есть, вот, берите, спрос не шибко какой, но это не распродажа, двадцать лир», – и он протянул Грише еще одну книгу в мягком переплете. Накрашенная дама осуждающе покачала головой и отвернулась в знак протеста. Что-то ее не устраивало в Гришиной покупке, но она не сказала, что, а сам Гриша не спросил ее. Он с такими надменными женщинами не разговаривал, боялся и испытывал неприязнь, если честно. «Хочу подарить вам одну книгу замечательного, недооцененного здесь писателя, звать его Юлий Марголин, он умер в прошлом году. Судьба невероятная, книга сокрушительная, не покупают, вот, берите, Гриша, он первый все сказал, опередил время», – он протянул Кафкану книгу в мягком, конечно, переплете. «Путешествие в страну зэка» называлась она. «Спасибо большое, я хочу купить ее, тем более, деньги у меня есть», – сказал он Михаилу. «Нет, не обсуждаем, это мой подарок вам».

С книгами в пакете Гриша вышел на улицу Шамай и посмотрел вниз в сторону площади Сион. Там гудела стройка, огороженная сплошным забором из серой жести. Стучали отбойные молотки, двигалась в небе стрела подъемного крана, там строили что-то высотное и железное. Иерусалим, застроенный вне стены, в основном, в 19 веке, сопротивлялся этому современному строительству вяло. Солнце медленно теряло силу, но было безжалостно по-прежнему, как будто еще продолжался полдень в Иерусалиме. Гриша Кафкан был доволен покупками, жизнью. Его состояние можно было обозначить словом счастье. «В следующем месяце получишь полную зарплату, запомни это», – сказала ему дама, выдавшая заработанные им деньги по скудным часам.

По улице Гистадрут он дошел до Кинг Джордж. На тротуаре возле ларька гослотереи стояла афишная тумба, с тем же аляповатым и цветным объявлением о фильме «Последнее танго в Париже». «Надо обязательно сходить», – подумал легко внушаемый Гриша. Билет в кино стоил четыре с половиной лиры. Роскошь, если честно, для новоприбывшего, но теперь Гриша был полноправным трудящимся гражданином, теперь-то чего. И думать нечего, теперь все.

Он пересек Кинг Джордж в запрещенном месте, лавируя между автобусами. На углу Агриппас он протиснулся в переполненную забегаловку без вывески и с двумя распахнутыми выходами. Там в пылающем углу крутился мясной вертел, стоявший на попа. Утомленная женщина в цветастом платье нарезала ему мяса движениями длинного острейшего блистающего ножа сверху вниз. Насыпала мяса в питу, добавила салата и соленого огурца и протянула Грише: «на, ешь, только не подавись».