Пилюля на палочке. Записки высокой девочки

Да я и сама бы уже не могла усидеть в палате. Я вышла в коридор и стала смотреть в окно на покрытый снегом больничный двор. За его забором виднелись крыши старых пятиэтажек, а чуть подальше – сопка, тоже покрытая снегом. Я вспомнила, что, когда летом мы ходили с родителями за грибами, мне очень хотелось узнать: а что же там, за этой сопкой? Может быть, ещё один город? Или – деревня? Но за ней опять была сопка, а за той сопкой – ещё одна.

– Посмотри, Зинаида, какая у нас красотища! – сказал тогда папа. – Одни сопки чего стоят! Разве этим могут похвастаться большие города-миллионники?

Но мне всё равно хотелось жить в большом городе – ведь там бы я не чувствовала себя Эйфелевой башней!

На следующий день после отмены постельного режима я познакомилась с мальчиком примерно моего возраста. Разумеется, он был ниже меня, но здесь, в больнице, это ни капельки не волновало меня. Какая разница, кто кого выше?

– Привет, – сказал он. – Давно лежишь?

– Вторую неделю.

Он вздохнул.

– А я – два месяца.

Оказалось, что мальчика зовут Лёшей и что живёт он в глухой-преглухой деревне Свисток. Я о такой даже не слышала.

– Неудивительно, – сказал Лёша. – У нас всего-то двадцать дворов. И семь детей.

– А школа?

– Какая школа? В интернате учусь. В соседнем селе.

Оказалось, что Лёшу привезли по санавиации с тяжёлым заболеванием лёгких. И только сегодня разрешили вставать.

Теперь целыми днями мы с Лёшей стояли возле окна и говорили, говорили! О космической пыли, о чёрных дырах, о священной горе Алханай. Об этом рассказывала я. А Лёша – о подземных ключах, которые бьют неподалёку от их деревни, о паводковых водах, о лесных пожарах, которых с каждым годом почему-то становится всё больше и больше. А ещё мы говорили о книгах. В отличие от наших мальчиков, Лёша много читает, (может быть, потому что в их интернате нет Интернета). Мы обсуждали произведения Майна Рида, Вальтера Скотта и Фенимора Купера! Оказалось, что обычный разговор куда интереснее общения во Всемирной паутине!

И вот настал день, когда доктор сказал:

– Ну всё, Зинаида, завтра домой!

Будто ручеёк звенит…

В этот вечер я радовалась, а Леша грустил. Вообще-то и мне было немного грустно, но ведь я не собиралась прощаться с новым другом навсегда. Разумеется, я буду приходить к нему в больницу, а когда его выпишут, мы будем строчить друг другу письма и отправлять их обычной почтой, как это делали наши бабушки и дедушки.

– Послушай, Зина, а как тебя называют в школе? – спросил Лёша.

Я замерла. Как быть? Придумать что-нибудь вроде «Звезды» или «Гения»… Но разве друзьям говорят неправду? Сказать так, как есть – а вдруг, узнав про Пилюлю, Лёша станет относиться ко мне по-другому? Хуже?

– Ну…

– Меня называют Пилюлей на палочке! – сказала я и закрыла глаза. Что теперь будет? Наверняка он засмеётся и…

Но он сказал:

– Вот это да! Пилюля на палочке! Это же так… необычно!

– Ты… серьёзно?

Я открыла глаза и увидела, что Лёша смотрит на меня восхищённым взглядом.

– Конечно! Ведь так можно назвать только такую красивую девочку, как ты…

Красивую девочку! Так я разве красивая? Зубы редкие, волосы – тонкие, косичка толщиной с мышиный хвостик… Разве что спиной можно гордиться – она ведь такая прямая, что на ней и правда можно гладить бельё!

Я почувствовала, как жар подступил к лицу, и отвернулась. Наверное, даже покраснела. А когда снова встретилась взглядом с Лёшей, то почти поверила, что, несмотря на редкие зубы и тощую косичку, я и в самом деле… хорошенькая.

– И вообще… знаешь… – смущённо продолжал Лёша, – и имя у тебя особенное. Зинаида… Как будто осенний ручеёк бежит и льдинками позванивает.

А вечером позвонила Ирка Ильина.

– Привет, Зин! Когда в школу?

– Не знаю точно… Но скоро.

– Ты, Зин, даже не представляешь, что тебя ждёт! Тут такое! Подожди, тут Жеребец трубку вырывает!

– Привет, Зин, – послышался голос Жеребцовой, – тут такое, ты даже не представляешь! Ой, подожди. Сырая Мята что-то хочет сказать!

– Привет, Зин! – послышался голос Сыромятниковой. – Ой, тут такое, ты даже не представляешь! Между прочим, тебя касается…

– Зачем ты это говоришь! – возмутилась Ирка Ильина. – Сказали же, что она ничего не должна знать! Дай трубку! Давай, говорю! Зин, слышишь. Не бери в голову. Эта Сырая Мята недопоняла кое-что, вот и всё. Ну всё, пока!

Но я-то поняла, что, пока я лежу в больнице, произошло что-то такое, что касается именно меня. Но… что?

Как я ни размышляла, ни прикидывала – так и не могла догадаться.

Уникальный ребёнок

Я долго не могла заснуть. Я решила, что Лёша в меня влюблён. Вот сейчас он, наверное, лежит и думает обо мне. А я – о нём! И неважно, откуда он – из деревни или из самой Москвы! Главное, что я нравлюсь ему, а он – мне!

Я смотрела на слабо освещённый ночным светом потолок палаты, похожий на летний асфальт с трещинами и выбоинами, и поняла, что я – абсолютно счастливый человек! Абсолютно!