Пилюля на палочке. Записки высокой девочки

– Вот то-то же! – сказала Сыромятникова и снова уткнулась в блокнот. – Но главным качеством Удальцова-Стрельцова было то, что был он безнадёжно… глуп. Вы только подумайте, два дня подряд строить рожи девочке – выпучивать глаза и вытягивать в трубочку губы…

– Ой, девчонки, что я видела! – вышла вперёд Жеребцова. – Это же – умора просто! Посмотрите, как он делает! – и она выпучила глаза и вытянула в трубочку губы.

Все засмеялись.

– Эй ты, чучело, замолчи! – закричал Стрельцов-Удальцов и изо всех сил толкнул Жеребцову. Если бы не стоящий сзади Дондоков, она бы упала, как вчера упала я.

– Дурак, точно дурак! – закричала Сыромятникова. – Зинка права – ты и правда – безнадёжно глуп!

– Да вы… Вы все – чучелы! – закричал Стрельцов-Удальцов, приставив большие пальцы к ушам и растопырив остальные пальцы. – Вы все – у-ху-ху-ху-ху!

Лицо его стало красным и злым. И очень некрасивым. Я подошла, молча взяла у Сыромятниковой блокнот, выдернула из него исписанные листы, порвала их на мелкие кусочки и бросила в урну. Писать о Стрельцове-Удальцове мне расхотелось.

Прозвенел звонок. Все потянулись в класс. Я стояла на том месте, где все только что читали наброски книги о Стрельцове-Удальцове, и думала о том, как всё быстро меняется. Ещё вчера здесь же Стрельцов-Удальцов поставил мне подножку, я упала, а потом чувствовала себя самым несчастным человеком в мире. А сегодня несчастным, наверное, чувствует себя он.

– Смирнова, чего стоишь? – послышался голос Изольды Романовны. – Быстро на урок!

Я вошла в класс. Вид у Стрельцова-Удальцова был пришибленный. Мне стало жаль его. Наверное, теперь у него болела душа так же, как вчера она болела у меня. Но, честное слово, я не хотела этого! Я подумала, что после урока, наверное, стоит подойти к нему и всё объяснить. Но потом решила, что не нужно этого делать. Каждый сам должен пережить свою боль.

Пилюля на палочке

Так продолжаться не может

Беда пришла, как всегда, внезапно. Перед третьим уроком Стрельцов-Удальцов толкнул меня и громко крикнул:

– Пилюля на палочке!

– Пилюля на палочке, Пилюля на палочке! – поддержали его Бронников и Кособоков. Только Дондоков смолчал.

«Ну и ладно, – подумала я, – к следующей перемене это дурацкое прозвище всё равно забудут!»

Но ошиблась. На следующей перемене уже все мальчишки нашего класса называли меня Пилюлей на палочке. Только Дондоков называл по имени.

Пилюля на палочке… Мне было очень неприятно. Как будто бы в меня кинули снежком из-за угла и попали в нос. Хотя, казалось бы, что обидного в этом прозвище? Ведь из-за своего высокого роста я кем только не была: и Жердью, и Телевышкой, и Каланчой, и Шваброй – и ничего, пережила. К тому же я давно чувствовала себя уникальной, а тут даже уникальность не помогла. Пилюля, да ещё на палочке – это уж слишком.

– Эй, Пилюля на палочке, дай математику списать!

– Пилюля, отойди, чё встала посреди дороги!

– Ну ты даёшь, Пилюля!

– И не просто Пилюля, а на палочке!

– Ха-ха-ха! Точно Пилюля на палочке. Ой, не могу!

Спустя неделю мне уже не хотелось ходить в школу.

Спустя две недели в дневнике стали появляться тройки.

Спустя ещё неделю – двойки. Я опять стала бояться гимнастических снарядов и катка.

– Смирнова, почему у тебя испортился почерк? – удивлялась Изольда Романова.

– Тройка за контрольную? Ну, Смирнова, на тебя это не похоже, – недоумевала математичка.

– Смирнова, ты опять витаешь в облаках! Влюбилась, что ли? – спрашивала географичка.

Влюбилась… Ну уж нет, только не это! Я уже влюблялась один раз. В Стрельцова-Удальцова. И что же? «Одни страдания от той любви», – так, кажется, поётся в одной старинной песне. И правильно поётся! Но, оказывается, есть страдания пострашнее – это когда тебя называют Пилюлей на палочке. При этих словах внутри у меня появляется какой-то ледяной комок, от которого замерзают руки и кончик носа. И даже моя косичка толщиной с мышиный хвостик начинает мёрзнуть.

– Эй, Пилюля на палочке, дай списать английский! – закричал на большой перемене Стрельцов-Удальцов.

– Вот тебе! – я показала ему фигушку, он засмеялся, и почему-то именно в этот момент я поняла, что так дальше продолжаться не может. Я должна что-то сделать, пока совсем не скатилась от отличницы к двоечнице. А по дороге из школы окончательно поняла: моя судьба – в моих руках, и единственное, что я сейчас могу, – это устроить себе небольшие… каникулы.

Каникулы под капельницей

Для того чтобы устроить такие каникулы, нужно было срочно заболеть. Другой возможности я не видела. Поэтому, придя домой, я принесла в ванную будильник, налила полную ванну холодной воды и сунула в неё одну ногу. Бр… Вторую… О-о-х! И, постояв немного, погрузилась в ванну полностью. Первым желанием было выскочить, напиться горячего чая и лечь под тёплое одеяло. Но я вспомнила прозвище «Пилюля на палочке» и решила довести дело до конца. Для этого мне нужно пробыть в холодной воде хотя бы десять минут. Увы, пока не прошло и минуты.