Пилюля на палочке. Записки высокой девочки

Я села за стол, открыла тетрадь, чтобы делать уроки, и… снова вспомнила минуты сегодняшнего позора. Да сколько же можно? Нет, надо что-то срочно предпринять. Но что? Видимо, без Интернета всё же не обойтись. Я набрала в поисковой системе запрос «Как избавиться от любовных страданий» и… Ещё несколько минут назад я считала, что мои страдания – навсегда, но судя по той информации, которую мне удалось найти, от них в общем-то можно избавиться, и довольно быстро. Для этого достаточно отдохнуть на Гавайях или сменить старую машину на новую. Или переехать в другой город или хотя бы в другой район, чтобы пойти в другую школу.

Всё это, конечно же, здорово, только воплотить в жизнь я ничего не могла. Я уже собралась выйти из Интернета, как вдруг наткнулась на рекомендацию, выполнить которую было просто пустяком, – написать книгу!

У меня вдруг появились силы, и я даже запрыгала от радости. Ура, выход найден!

В приоткрытой двери появилась папина голова.

– Прыгаешь, Зинаида? Значит, ты уже одной ногой в баскетбольной секции. Ты на правильном пути, гном! – радостно прогудел он и закрыл дверь.

Какая секция, когда я должна срочно написать книгу про Стрельцова-Удальцова – разве ж это трудно?! А потом она, эта книга, выйдет миллиоными тиражами и будет переведена на все языки мира. Я стану известным писателем! А Стрельцов-Удальцов упадёт передо мной на колени при всём классе и воскликнет:

– Прости меня, Смирнова! Я просто ошибся! Я думал, что люблю эту противную Ирку Ильину, а на самом деле всегда любил только тебя! И продолжаю любить!

– Да иди ты, Стрельцов-Удальцов, – отвечу я, – ты мне уже не интересен! – И отвернусь.

И услышу голос, в котором сквозит отчаяние: – Неужели, Зина, ты не дашь мне даже крошечного шанса реабилитироваться? Поверь, Зина, я намного благороднее, чем ты думаешь!

Очнувшись от грёз, я не сразу поняла, что внутри у меня, там, где находится сердце (а на самом деле – душа!), ничего не болит! Или почти не болит! Как говорят взрослые – отпустило. Вот и у меня – отпустило. И на пенсию выходить уже расхотелось. Какая пенсия, когда впереди столько дел?

Я выглянула в окно. Солнце весело светило, отражаясь в окнах дома напротив. Снова захотелось жить. Ведь теперь передо мной открывались немыслимые, головокружительные перспективы! Контракты с издательствами, огромные гонорары, предложение переехать в Москву, поближе к издателям, которых не волнуют ни мой рост, ни мои зубы, ни мои тонкие рыжие волосы. Им интересен только мой талант.

Вперёд, за работу!

Не теряя ни минуты, я приступила к работе. Создала в компьютере документ, обозначив его как «Книга о Стрельцове-Удальцове». Первое предложение родилось тут же: «Жил-был Стрельцов-Удальцов». Со вторым предложением тоже особых проблем не возникло. «Стрельцов-Удальцов учился в 5 «А» классе средней школы». Над третьим я думала очень долго, минут, наверное, пять, и поняла, что даже тому, как писать книги, нужно учиться. Я набрала в поисковике «Как написать гениальный роман» – и спустя полчаса знала об этом всё. Оказалось, я пошла совершенно не тем путём. Потому что прежде чем браться за книгу, нужно узнать о своём герое всё от и до. Пришлось искать блокнот, чтобы записывать в него свои наблюдения.

Когда на другой день я увидела Стрельцова-Удальцова вместе с Иркой, мне стало немного неприятно. Но я подумала, что теперь я просто не имею права давать волю чувствам. Тут уж либо писать, либо – переживать. Хочешь – не хочешь, а придётся относиться к Стрельцову-Удальцову как к экспонату, который просто необходимо изучить. Ну, например, как ботаник относится к бабочке, когда хочет нанизать её на булавку.

Первым уроком была литература. Это было очень хорошо, ведь я могла спокойно присмотреться сзади к Стрельцову-Удальцову. В Интернете было написано, что было бы неплохо, если бы герой произведения имел какой-нибудь физический дефект. Например, горб, или шесть пальцев на руке, или волосы на щеках. Хорошо, если у него одна нога короче другой. Это позволяет с первых строк вызвать у читателя сочувствие. Но как назло, ничего такого у Стрельцова-Удальцова не было. И ноги у него были одинаковой длины. Оставалось одно: искать дефект на затылке.

Затылок Стрельцова-Удальцова я изучила позавчера вдоль и поперёк. Но ведь тогда я смотрела на него глазами влюблённой девочки и могла чего-то не заметить, а сейчас смотрела глазами исследователя. Но всё равно ничего необычного в его затылке я так и не нашла. Мало того, он почти не отличался от затылков других мальчиков нашего класса! Ну, может быть, был чуть подлиннее совсем уж круглого затылка Дондокова.

Между тем Стрельцов-Удальцов, как и позавчера, стал оборачиваться, пучить глаза и вытягивать губы в трубочку.

– Стрельцов-Удальцов, что происходит? – послышался голос Изольды Романовны. – Неужели на перемене нельзя наглядеться на Смирнову?

Сидящая впереди меня Жеребцова громко икнула.