Пилот «Штуки». Мемуары аса люфтваффе. 1939–1945

Я перечислил Гиммлеру мои нужды: потребность в бомбах, бензине и боеприпасах. Если мы не получим требуемого, то уже через несколько дней окажемся неспособными выполнять боевые задачи. Гиммлер говорит, что в его собственных интересах проследить, чтобы данный вопрос имел приоритетное внимание. Я объясняю ему, как можно использовать подразделение, и излагаю мое видение картины, которую Гиммлер мне только что обрисовал.

Я покинул Орденсбург-Крёссинзее в 4.30, зная, что через два часа я уже должен подняться в воздух в этом секторе. С этого дня «Штуки» висели в воздухе все дни напролет без перерывов. На наших самолетах изображена эмблема германского рыцарского ордена, поскольку сейчас, как и шесть столетий назад, мы ведем битву с Востоком. Устанавливается очень холодная погода, на аэродром ложится мелкий снег, временами высотой до пяти сантиметров; когда мы взлетаем, эти мелкие снежинки залетают в механизм орудий наших противотанковых самолетов и замерзают, как только мы поднимаемся в воздух. Когда мы заходим на цель, после одного-двух снарядов пушки заклинивает. Я в ярости от бессилия. Русские танковые колонны идут в глубь Германии, и, когда мы идем в лобовую атаку, часто – при очень сильной противовоздушной обороне – орудие не делает ни одного выстрела. Порой хочется в приступе отчаяния обрушить самолет на танк. Мы атакуем снова и снова – но все бесполезно. Подобное происходит с нами в Шарникау, в Филене, во многих местах. Танки «Т-34» катят на запад. Иногда для того, чтобы взорвать танк, требуется всего один выстрел, но куда чаще одного-то и не хватает, самые ценные дни потеряны, поскольку мне не сразу дают достаточно людей для расчистки взлетной полосы. От сверхъестественного числа танков волосы становятся дыбом. Мы летаем по всем направлениям – даже если бы день был втрое длиннее, нам бы все равно его не хватало. Взаимодействие с истребительной эскадрильей в этом районе превосходное – она мгновенно реагирует на каждый свежий результат нашей воздушной разведки: «Передовые отряды противника в такой-то или такой-то точке». В совместной операции к востоку от Дойчкроны мы наносим Советам большой удар, и они несут значительные потери – как и севернее Шлоппе в лесном массиве. Когда танки входят в деревни, они обычно въезжают в дома и пытаются там спрятаться. Тогда их можно распознать только по длинному стволу – этот ствол принадлежит танковому орудию. Поскольку вряд ли немцы живут в доме, занятом танком, мы подлетаем к танкам сзади и стреляем в двигатель. Других методов поразить танк нет. Танк загорается и затем взлетает в воздух, вместе с обломками дома. Если экипаж еще жив, иногда он пытается увести танк под другое укрытие, но в этом случае танк обречен, поскольку по таким танкам можно стрелять в любое уязвимое место. Я никогда не бросаю бомбы на деревни, даже если это диктуется военной необходимостью, поскольку меня приводит в дрожь мысль, что я могу попасть в немецких жителей своими бомбами, в то время как они уже и так беззащитны перед русским террором.

Мучительно летать и сражаться над нашими собственными домами, мучительно видеть, как масса людей и техники затопила страну подобно наводнению. Мы – всего лишь валун на их пути, который чуть замедляет движение, но не способен его остановить. Дьявол играет сейчас в свою игру, и ставки у него – Германия и вся Европа. Бесценные силы тают, последний бастион мира рушится под напором красной Азии. Вечером мы устаем больше от осознания этого, чем от произведенных за день вылетов. Нас подкрепляет упрямое нежелание смириться с судьбой и решимость, что «это не должно произойти». Мне не в чем укорять себя за то, что не сделал все, что было в моих силах, и не пытался остановить пугающий призрак поражения.

Южнее нашего сектора положение выглядело очень мрачным. Угроза нависла над Франкфуртом-на-Одере. Потому ночью мы получили приказ передислоцироваться ближе к кризисному участку. Через несколько часов мы уже летим в район боевых операций Франкфурт – Кюстрин. На окраинах Франкфурта советское наступление уже продвинулось к Одеру. Дальше на восток окружен Кюстрин, и противник, не теряя времени, пытается, используя замерзшую реку, создать плацдарм в Гёритц-Райтвайне на западном берегу.