Пётр Великий в жизни. Том первый

Сентября 4, среда. В Иноземскую слободу доставлена царская грамота, посланная генералам и полковникам со всеми прочими офицерами, хотя никто не упомянут по имени. Указ был только от лица младшего царя, и в оном краткое изложение, как в августе месяце, в разное время, московских полков капитаны, полковые писари, пятидесятники, десятники и стрельцы дали знать о заговоре на жизнь младшего царя; после расследования оказалось, что негодяй и изменник Федька Шакловитый, монах Сильвестр Медведев и 10 стрельцов (названных поимённо) с прочими сообщниками сговорились умертвить младшего царя, его мать, патриарха и некоторых ближних бояр. Посему Его Величество послал подполковника Ивана Нечаева с 5 людьми из каждого полка, дабы взять под стражу вышепомянутых изменников и доставить их в Троице-Сергиев монастырь; коль скоро сия грамота или указ Его Величества до нас дойдёт, мы должны немедля со всем оружием и снаряжением отправиться к Его Величеству в монастырь Троицы. Оный был дан в последний день августа 7197 г., подписан думным дьяком Гавриилом Деревниным и запечатан.

Эта грамота доставлена мне полковником Риддером, который получил оную. Я послал за генералом и полковниками, в чьём присутствии она была распечатана. Мы постановили отнести грамоту к боярину князю Вас. Вас. Голицыну, и, поскольку никто не дерзал на это, отправился я с несколькими полковниками и предъявил ему грамоту, причём он был весьма взволнован, хотя и старался сохранить лицо как можно лучше. Он заявил нам, что покажет оную царю и принцессе и тогда мы получим указ. Я сказал ему, что мы боимся лишиться голов в случае ослушания. Он сказал мне, что к вечеру мы должны получить ответ, для чего велел оставить моего зятя – полковника Штрасбурга.

Вернувшись, я стал готовиться к отъезду и заявил полковникам и другим офицерам, кои пришли ко мне за советом, что невзирая ни на какой указ, который может быть здесь дан, я решился ехать, и отправлюсь вечером. Посему все, и старшие, и младшие, стали собираться.

Вечером мы выехали из Слободы, и уже стемнело, пока добрались до Яузского моста. Мы проехали ещё 15 верст и покормили коней.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 206–207

А между тем в Кремле всё было приготовлено к празднованию Нового лета. Но патриарха нет, царь Иван нездоров, царевне-правительнице не до праздника – и приготовления были отменены.

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. Т. XVI. С. 264

Сентября 5. С рассветом завтракали за 15 вёрст от Троицы, в 11 часов прибыли в монастырь и обратились ко князю Борису Алексеевичу Голицыну, согласно приказу. Мы подождали, пока Его Величество отобедает, а затем были допущены к целованию руки Его Величества, и каждый получил чарку водки из рук Его Величества. Его Величество изволил осведомиться о нашем здравии и похвалить нас за немедленное прибытие по указу. Затем мы были отпущены и получили назначенные квартиры. Ночной порой мы встретили полковника Сергея Сергеева, который был послан с двумя людьми из каждого полка, дабы взять Фед. Шакловитого и его сообщников.

Наш отъезд в Троицу был кризисом сего дела, ибо все стали открыто высказываться в пользу младшего царя.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 207

Переход Гордона сломил последнюю подпору Софьиной власти.

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 93

…Все стрельцы и немцы явились в Троицу. Там собрались бояре и решили между собой послать схватить изменников, где бы они не находились. Полковник Сергеев (le colonel Barque) во главе 300 человек получил этот приказ и тотчас направился в Москву. Как только он прибыл туда, он направился прямо в царский дворец. Там он громко потребовал, чтобы ему выдали некоего Федьку Шакловитого, ибо после раскрытия заговора его называли больше не Фёдором, но уменьшительным именем, которое у русских является знаком презрения.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 156

Сентября 6, пятн. Утром стрелец Оброска был приведён в оковах; он был допрошен и на очной ставке с Семёном Резановым сознался во всём.