Пир Джона Сатурналла

Джон стоял посреди всей этой суматохи, и в ушах у него звучали последние слова Сковелла: «Повар особенный среди людей…» Мысленно забегая вперед, он видел кушанья, плывущие вверх по лестнице на подносах подавальщиков: мясные и фруктовые пироги, пышные белые хлебы, пудинги, торты и пирожные. Видел волнующееся море лиц. За «высоким» столом в глубине зала сидели рука об руку Лукреция и Пирс.

— Джон! — Филип тряхнул его за плечо. — Ты меня слышишь? Там уже за нижними столами рассаживаются.

Подавальщики мистера Квиллера толпились у подножия лестницы. Льюк уже выставил на столы подносы. Финеас торчал в дверях, готовый подать сигнал пекарям. Чан пряного вина, стоящий у очага, разливал дурманные пары по всему помещению. В воздухе вились сотни знакомых запахов.

Но в ноздрях Джона стоял не аромат пряностей или жареного мяса, а аромат яблок и розовой воды. И думал он не о пире и даже не о мастере Сковелле, не о таинственной причине, побудившей главного повара покинуть Бакленд. А об озерце из кристально прозрачного желе, ждущем своего часа в самой холодной кладовой Генри Пейлвика. Озерце, в глубинах которого недвижно покоились символы любви. Кольца. Стрела. Алое сердце. Вот лестница, где Пирс заплетающимся языком произносил издевательские слова. «Поднимем чаши… Раз уж ты не можешь задрать ей юбки…» У него не было чаши. Был только половник Сковелла. Джон провел пальцами по изгибу черпака, гладкому, как дуга ее скулы. Увидел губы, приоткрывающиеся навстречу его губам.

— В чем дело, дружище? Что случилось? — Перед ним вырос Филип.

— Ничего не случилось. Ничего.

Отбросив посторонние мысли, Джон взмахнул половником. Звон огромного котла гулко раскатился под каменными сводами. Когда замерли последние отзвуки, в кухне воцарилась тишина. Все лица обратились к Джону.

Вольно!

Вся последовательность блюд у него в голове. Без него пир не состоится. Он уже открыл рот, чтобы отдать первые распоряжения, как вдруг рука Филипа стиснула его плечо.

— Смотри, кто пришел!

По всей кухне мужчины и мальчики тихо переговаривались, указывали пальцами, поворачивались к арочному проему, потом снимали шапки и падали на колени. У подножия лестницы стоял человек во всем черном. Он водил туда-сюда ястребиным носом, вбирая глазами незнакомое окружение. Сэр Уильям, одетый в тяжелый плащ и черный дублет, пристально оглядывал сводчатое помещение.

— Джон! — прошипел Филип, толкая его локтем.

— Посторонние могут войти, — с усилием проговорил Джон.

Под ошеломленными взглядами поваров владелец поместья Бакленд вступил в кухню, исследуя острым взором все помещение вплоть до дальнего угла, вместе со всем собранием мужчин и мальчиков. У громадного медного котла он остановился.

— Сэр Филемон привез печальное известие, — звучно объявил мужчина в черном. — Король поднял боевое знамя. Свадьбы не будет. Началась война.