Пир во время чумы: повести

— Наоборот, вы удивительно вовремя. — Семин рассмеялся и повернулся к Марине. — Надеюсь, что жюри учтет драматургию моего выступления.

— Если вы докажете, что появление лейтенанта было вами подготовлено, — сказал Миронов. — Товарищ лейтенант, вас приглашал Валентин Петрович?

Лейтенант копался в своих бумагах и не сразу понял вопрос.

— Приглашал? — переспросил он. — Товарищ Семин? Нет-нет! Меня никто не приглашал, никто, — поспешно сказал лейтенант. — Вы меня не поняли, товарищи, у меня служба. Я по всем, почти по всем номерам хожу. Тут вот какое дело, — он приободрился, — вы знаете, у Балясина украли деньги. В сберкассе надо деньги держать. Мне все не везет — как пансионат включили в мой участок, так мороки не оберешься… — Лейтенант смешался и насупил белесые брови. — Вы не думайте, данный случай не типичный. Данный случай не то что для Семушкина, для всего города ЧП. Дело на Петровку забрали, в МУР. Там головы, на Петровке, разберутся. Мне для них приметы преступника уточнить требуется. Всесоюзный розыск объявляют, приметы точные надо. Я вам прочту, а вы, может, дополните.

— Бокал шампанского, лейтенант? — спросил Миронов. — Для голоса, чтобы в горле не першило.

— Я на службе, гражданин… — Лейтенант прикрыл глаза, а потом радостно сказал: — Миронов Сергей Иванович, двадцать седьмого года рождения…

— Лейтенант! — Актер отставил бутылку шампанского.

— Простите, я память проверяю.

— Вот на них, — Миронов показал на Семина и Зотова, — и проверяйте.

Все рассмеялись, почувствовали себя непринужденнее. Марина подмигнула лейтенанту, он тоже заулыбался и расстегнул на шинели верхний крючок.

— Спасибо, товарищ актер, налейте, пожалуйста. Закончу это дело, — он зашелестел бумагами, — и выпью. Вы у меня последние сегодня. Домой иду. Итак, читаю приметы, будьте внимательны, товарищи.

«Мужчина. На вид около сорока лет, рост примерно сто семьдесят шесть — сто семьдесят восемь сантиметров. Плотного телосложения, волосы темно-русые, причесывается на пробор. Лицо овальное, с сильным подбородком и скулами, нос короткий, прямой. Уши небольшие, прижатые…»

— Михаил Алексеевич, — перебил лейтенанта Семин, — приметы совпадают с внешностью мнимого профессора?

— А почему вы спрашиваете именно меня? — спросил Зотов и медленно повернулся к Семину.

— Потому что именно вы… — Семин сделал паузу, затем повторил: — Именно вы, Михаил Алексеевич, играли с профессором в шахматы.

Глава 6 Я СЧИТАЮ ТАК, А ВЫ?

— Я остановился на общественной опасности подсудимого. Зачем ему понадобились деньги? Подсудимый украл, чтобы иметь возможность покинуть Родину и ворованные деньги заложить в качестве фундамента своего безбедного существования в чужой стране. Любовь к Родине — чувство, естественное для любого нормального человека. Подсудимый лишен его, мы его можем осуждать, но не судить. Нелюбовь к Родине, если она не выражается в конкретных, преследуемых по закону действиях, неподсудна. И оставим данный факт как печальный, если не сказать, позорный факт биографии подсудимого…

Прокурор делает паузу.

— Товарищи судьи! Вы слышали показания свидетелей и заключения экспертов. Доказательств вины подсудимого более чем достаточно, и я не хочу возвращаться к ним.

Своей единственной задачей я считаю более полное раскрытие личности подсудимого, раскрытие огромной общественной опасности данной личности и в связи с этим применение к подсудимому самых строгих санкций, какие предоставляет нам закон.