Читаем ПИРАМИДЫ АСТРАЛА полностью

- Я сейчас по делам бегу. Ты не мог бы выскочить на улицу, чтобы мне не подыматься к вам? - кажется, Таша хотела встретиться без лишних ушей.

- Ну, тогда подскакивай к террасе у кафе - там и встретимся! И тебе и мне недалеко будет. Когда подойдешь-то?

- А сейчас можешь? - спросила Таша. Хм… значит, встретиться надо срочно.

- А чего не мочь, конечно, могу!

- Хорошо, я побежала! До встречи!

Я вымыл чашку, припоминая, было ли какое-нибудь срочное дело в лабе, но не вспомнил. Крикнул на ходу Витьке, что я на пять минут, и побежал к кафешке. На улице стояла восхитительная погода. Утреннее солнце еще только ласково грело, и палящего зноя можно было ждать только через час. В самый раз посидеть на террасе и попить кофейку. Я расстроился: "Тьфу ты! Я уже его нахлебался!" Но, все равно, можно попить, тем более, с приятным собеседником. Но про кофе пришлось быстро забыть. Со стороны мединститута летела Ташина стройная фигурка с каким-то внушительным томом в руке.

- Привет!

- Привет! - я не преминул возможностью и полез целовать ее в щечку.

- Да ты что, вчера только расстались! Соскучиться, что ли успел! - шутила Таша, правда, как-то невесело. Было видно, что она напряженно думает о чем-то. Даже книжку забыла подать.

- Да по такой красавице все вокруг только и скучают! - нахваливал я Ташу. Безусловно, ей комплимент понравился. Кому ж не понравиться? Но виду она не подала:

- Слушай! Я преданная жена и нечего ко мне приставать!

- Во-первых, не жена и еще можно и переиграть. Во-вторых, я к тебе еще и не приставал. А в-третьих, бедненькая ты наша-Таша, сколько раз тебя этот изверг предать успел?

- Как предать? - испуганно сжалась Таша.

- Так сама же сказала - преданная жена! Вот я и спрашиваю - сколько раз преданная?

- Ах ты паршивец, бедных девушек пугать! - чуть не с кулаками на меня наскочила Ташка.

- Ну не таких уж и бедных предположим, и не такой уж и паршивец… - протянул я обороняясь от маленьких, но увесистых кулачков и не менее увесистой книги. Потом решил, что придуриваться, пожалуй, хватит и серьезно спросил. - Что-то экстраординарное случилось?

- Слушай, здесь такие пироги, что не подавиться бы ими. Славку сегодня утром отлавливает шеф и просит так "вежливо" подойти в двенадцать часов для беседы с нашим безопасником.

- Да уж, только ласкового внимания СБ нам не хватало. Вот уж точно "Король умер! Да здравствует король!" Не КГБ так ФСБ! - мрачно пошутил я.

- Слава придумал одну вещь. Если, разумеется, у вас с Федей будет сейчас время. Сможешь ты поучаствовать в беседе с "той" стороны?

- Интересная мысль! Посмотреть, о чем они думают в момент беседы, - я соображал, как это можно осуществить. До начала встречи еще почти два часа. Я могу прямо сейчас отправиться домой и приготовиться к "полету". Позвоню Федьке, узнаю, чем он дышит. Ах, незадача! Генератор у Славки!

- Как же я генератор достану?

- Вот ключи, - Таша подала связку ключей (Молодцы, все продумали!). - Откроешь вот этим ключом. Код подъездной двери помнишь?

- Да, - я забрал у нее ключи.

- Прибор с "шапкой" лежат в спальне в платяном шкафу на второй полке сверху.

- Все ясно, я побежал! Федьке я сам позвоню. Вам пока не надо светиться. Вдруг вы уже под колпаком.

- Книжку возьми! - это она права. Конспирацию надо соблюдать.

- Давай! Я ее у вас дома оставлю.

- Что, и не почитаешь даже?! - рассмеялась Таша.

- Мне в дурдом еще рановато! - уже на бегу отшутился я.

На ходу, я позвонил Федьке. На работе его не было. По мобильнику он ответил, но оказалось, что он задержался еще на сегодняшний день и прибудет только к вечеру.

- Ты там, не роман ли командировочный успел закрутить? - подколол я его на прощанье и, что удивительно - не промахнулся.

- Ну в некотором роде, - послышался притворно робкий ответ. Но беседы разводить было некогда, и я закруглил разговор:

- Так держать! Звони, как приедешь! У меня автобус подошел! Пока!

Я не стал ничего ему объяснять, видя, что он ничем не может помочь. Это значило, что придется "выходить" в одиночку. Мне предстояло совершить, по крайней мере, два рискованных дела. Это, во-первых, в одиночку выйти из тела. Технически это было возможно. У меня дома как раз была розетка с таймером. Так что включу через нее генератор, и она сама его выключит минут через десять. Поскольку, гулять "там" я собирался долго, то и антидота вводить не надо - обойдусь без всяких уколов. Действительный риск был в том, что никто не будет отслеживать состояние моей тушки, валяющейся в одиночестве в пустой квартире. Еще одна опасность заключалась в том, что никто так далеко пока что не "улетал" и, если я застряну где-нибудь или заблужусь, то никто мне не поможет и не "разбудит" меня. И все-таки, ввиду неординарности ситуации, придется пойти на такой риск.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сочинения
Сочинения

Иммануил Кант – самый влиятельный философ Европы, создатель грандиозной метафизической системы, основоположник немецкой классической философии.Книга содержит три фундаментальные работы Канта, затрагивающие философскую, эстетическую и нравственную проблематику.В «Критике способности суждения» Кант разрабатывает вопросы, посвященные сущности искусства, исследует темы прекрасного и возвышенного, изучает феномен творческой деятельности.«Критика чистого разума» является основополагающей работой Канта, ставшей поворотным событием в истории философской мысли.Труд «Основы метафизики нравственности» включает исследование, посвященное основным вопросам этики.Знакомство с наследием Канта является общеобязательным для людей, осваивающих гуманитарные, обществоведческие и технические специальности.

Иммануил Кант

Философия / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза / Прочая справочная литература / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Homo ludens
Homo ludens

Сборник посвящен Зиновию Паперному (1919–1996), известному литературоведу, автору популярных книг о В. Маяковском, А. Чехове, М. Светлове. Литературной Москве 1950-70-х годов он был известен скорее как автор пародий, сатирических стихов и песен, распространяемых в самиздате. Уникальное чувство юмора делало Паперного желанным гостем дружеских застолий, где его точные и язвительные остроты создавали атмосферу свободомыслия. Это же чувство юмора в конце концов привело к конфликту с властью, он был исключен из партии, и ему грозило увольнение с работы, к счастью, не состоявшееся – эта история подробно рассказана в комментариях его сына. В книгу включены воспоминания о Зиновии Паперном, его собственные мемуары и пародии, а также его послания и посвящения друзьям. Среди героев книги, друзей и знакомых З. Паперного, – И. Андроников, К. Чуковский, С. Маршак, Ю. Любимов, Л. Утесов, А. Райкин и многие другие.

Зиновий Самойлович Паперный , Йохан Хейзинга , Коллектив авторов , пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ

Биографии и Мемуары / Культурология / Философия / Образование и наука / Документальное