Читаем ПИРАМИДЫ АСТРАЛА полностью

Быстренько забежав к Славке, я забрал генератор. Слава богу, все коды и ключи работали исправно. Пришлось, правда, генератор заворачивать в газету, а потом искать у Славки какой-нибудь пакет для прибора. Но все разрешилось благополучно, и я уже ехал домой. На часах было одиннадцать десять. Так, ехать еще пятнадцать минут, идти - пять, ждать действия лекарства - двадцать. Остается пятнадцать минут, чтобы "отправиться в полет" и найти Славку. Я же не знаю, где они будут заседать! Значит, мне нужно прицепиться к Славке до того, как он покинет свой кабинет - то есть времени у меня в обрез. Я уже выскочил из автобуса и бежал домой.

Заскочив в квартиру, я сразу ломанулся на кухню, нашел там припрятанную баночку с кусочками сахара, на которые я нанес дозы лекарства. Как здорово, что я приготовил их впрок еще в лаборатории! Попробуй-ка повзвешивай их с миллиграммовой точностью в домашних условиях! Все, сахар у меня во рту. Я заметался по комнатам, переодеваясь в домашнюю одежду - мне не светило валяться без движения в тесных джинсах несколько часов! Нашел таймер, приготовил ложе, решил лечь на бок, чтобы мое бессознательное тело без меня не задохнулось лежа на спине. С одетой "шапкой" и включенным таймером я в последний раз проверил время. Без пятнадцати двенадцать. "Все! На старт, внимание, марш!" - я включил генератор и успел только положить поудобнее руку…

"Все в порядке", думал я, стоя у кровати и смотря, как таймер отсчитывает время. Мое дражайшее тело спокойно дрыхло на кровати. Через пять минут таймер выключиться. На часах без десяти: "Надо срочно лететь к Славке! Надеюсь, автобусом для этого пользоваться не надо будет!" А меня самого уже тащило на улицу. Я набрал высоту, все время смотря вниз - кажется, боязнь высоты я уже контролирую. "Так, где Славкин институт?" - я повернулся в нужную сторону, и тут у меня захватило дух! Я молниеносно пролетел расстояние и чуть не "влепился" в стену институтского здания, резко остановившись перед самой кирпичной кладкой. Я бы пролетел здание насквозь, но обнаружил, что не знаю, куда двигаться дальше и стал лихорадочно просчитывать в уме: "Цоколь, третий этаж, налево, где-то середина крыла. Так, примерно здесь! Не совсем! Но рядом!" - залетев в окно, я увидел Веру Сидельникову, работавшую в одной конторе со Славой. Она сидела за своим столом, уткнувшись в компьютер. Насколько я помнил, Славкина комната находилась за левой стенкой, куда я незамедлительно и отправился.

Слава с Ташей сидели в комнате и, готовились принять бой.

- Как ты думаешь, успеют Женя с Федей организовать "поездку"? - иносказательно спрашивала Таша.

Славка, вдруг улыбнувшись, сказал:

- Кажется, успели! - и продолжил уже для меня. - Какое-то чувство говорит мне, что мы не одни!

Я отлепился от Славки и пошел на контакт с Ташей, транслируя ей те же мысли, что и Славе: "Я с вами! Все в порядке! Я готов!". Таша среагировала гораздо сильней. Она замерла, прислушиваясь к себе, и прошептала про себя, улыбаясь:

- Спасибо, Жека! Я чувствую тепло твоей поддержки. Я поняла - ты с нами. Но сейчас, "цепляйся" к Славе и плыви с ним на собрание! - мне ничего не оставалось делать, как последовать ее совету.

Уже громче обращаясь к Славе, она сказала:

- Да, он с нами - я это тоже чувствую. Иди - все в порядке! - они встали, чмокнулись и вышли из комнаты.

Я благополучно болтался за Славкиной спиной, пока он шествовал по коридору. Постучавшись в кабинет начальства, он открыл дверь. В комнате сидело двое мужчин. Один, в возрасте, солидный и седой дяденька в очках, был Славкиным шефом Евгением Витальевичем Корюховым. Второй, среднего возраста мужчина, обладал властным и твердым лицом, выдающим его принадлежность к организованным - с армейским порядком структурам. Одет он был в безлико - стандартный серый костюм, как, наверно, и положено особисту. Пока все представлялись, я подскочил к Славкиному шефу и пристроился у него за спиной. Прилипая к нему, я старался только подслушивать и не фонить своими мыслями, чтобы он не замкнулся в себе. Мысли у Евгения Витальевича скакали с одной на другую, и сначала, было трудно сориентироваться. Между тем, собеседники уселись вокруг шефского стола, и особист непринужденно начал беседу:

- Ярослав Иванович, я попросил Евгения Витальевича о встрече с вами для того, чтобы обсудить обстановку в науке - в целом, и в нашем институте - в частности. В особенности, с позиции безопасности и защиты авторских прав. Вы знаете, при нынешней открытости, страна потеряла огромный научный потенциал в виде высококлассных специалистов и научных разработок.

- Ну, я думаю, это следствие неравномерного распределения финансирования, когда деньги тратились на реактивы и оборудование, но не на людей, работающих в науке. Вот и разбежались все, как только двери открылись, - саркастически улыбаясь, заявил Славка.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сочинения
Сочинения

Иммануил Кант – самый влиятельный философ Европы, создатель грандиозной метафизической системы, основоположник немецкой классической философии.Книга содержит три фундаментальные работы Канта, затрагивающие философскую, эстетическую и нравственную проблематику.В «Критике способности суждения» Кант разрабатывает вопросы, посвященные сущности искусства, исследует темы прекрасного и возвышенного, изучает феномен творческой деятельности.«Критика чистого разума» является основополагающей работой Канта, ставшей поворотным событием в истории философской мысли.Труд «Основы метафизики нравственности» включает исследование, посвященное основным вопросам этики.Знакомство с наследием Канта является общеобязательным для людей, осваивающих гуманитарные, обществоведческие и технические специальности.

Иммануил Кант

Философия / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза / Прочая справочная литература / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Homo ludens
Homo ludens

Сборник посвящен Зиновию Паперному (1919–1996), известному литературоведу, автору популярных книг о В. Маяковском, А. Чехове, М. Светлове. Литературной Москве 1950-70-х годов он был известен скорее как автор пародий, сатирических стихов и песен, распространяемых в самиздате. Уникальное чувство юмора делало Паперного желанным гостем дружеских застолий, где его точные и язвительные остроты создавали атмосферу свободомыслия. Это же чувство юмора в конце концов привело к конфликту с властью, он был исключен из партии, и ему грозило увольнение с работы, к счастью, не состоявшееся – эта история подробно рассказана в комментариях его сына. В книгу включены воспоминания о Зиновии Паперном, его собственные мемуары и пародии, а также его послания и посвящения друзьям. Среди героев книги, друзей и знакомых З. Паперного, – И. Андроников, К. Чуковский, С. Маршак, Ю. Любимов, Л. Утесов, А. Райкин и многие другие.

Зиновий Самойлович Паперный , Йохан Хейзинга , Коллектив авторов , пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ

Биографии и Мемуары / Культурология / Философия / Образование и наука / Документальное