Пирамиды роста

– Можно такую милоту сделать: её детские фотки, первая любовь, злые клеветники, милое женское лицо за решёткой, голоса жителей Подольска… – задумчиво перечислила Ада.

– Адка, ты сомневаешься? Неужто отрастает совесть? – захохотал Моржов.

– И не надейся!

Когда за Моржовым и его подругой закрылась дверь, Ада вздохнула:

– Весёлый мужик, но шумный. Ты давила на него, а ведущая должна быть перед камерой как в постели, чтоб не было ясно, чего ей сейчас захочется. А ты – бензопила «Дружба»!

– Как умею, – насупилась Валя.

– Приглашение прислали, какую-то золотую хе…. вручаешь, – смягчила тон Рудольф. – Будут брать интервью, говори, что продолжаешь лечить. Это нам, как бы, для имиджа хорошо, многовато про политику чешем, а народ хочет лютики-цветочки.

Валя раскрыла конверт, на билете было написано «Церемония награждения премией года «Золотой Савелий».

– Что это?

– Сумасшедший на свободе, вроде тебя – руками лечит. Премию состряпал.

– Как можно состряпать премию?

– Бизнес как бизнес. Известным за то, что вручит, проплачивает, неизвестные ему за это сами башляют.

– А зачем неизвестные ему платят?

– Лебёдка, ты захлопнута от реальности, – покачала Ада головой. – После премии Тютькин, что лечит коровьими какахами, уже не просто Тютькин, а, как бы, лауреат «Золотого Савелия».

– И кто к нему пойдёт, хоть после золотого, хоть после платинового «Савелия»?

– Пока медицина развалена, пойдут к кому угодно.

По дороге домой Валя пыталась поставить себя на место Иры Репиной: вот они сидят с Виктором в кабинете Ады, он делает ей бутерброд и нежно гладит по волосам. А она улыбается, словно никакой Ады здесь нет. Да и нигде нет никого, только они вдвоём в своём неизбывном счастье. Но грубо оборвала эти мысли, у неё так никогда не получится…

Валя сдалась Викиному натиску и надела на «Церемонию награждения премией года «Золотой Савелий» платье, в котором ездила на первое свидание к Горяеву и снималась в передаче Горбушкиной. Оно было ярким, обтягивающим и подчеркивало глаза.

А Викин облик бронзовел всё больше и больше. Пиджаки становились всё милитаризованней, оправы очков – всё толще, и за ними было всё сложней узнать испуганную девочку, которую Валя впервые увидела в отделении милиции.

– Прямо героиня «Служебного романа», – поддразнила Валя.

– На курсе самая крутая. Зачётку подаю, а мне: «Сизова, после общей расхлябанности смотреть на вас одно удовольствие!» Сижу и пишу, преподы думают, лекции записываю, – подмигнула Вика. – Семьдесят процентов интеллекта – это генетика. А у меня и дед, и папка, и мамка с мозгом. Дуры рожают от красивых, а рожать надо от умных.

– Может, зря на администратора пошла? Может, лучше на сценаристку?

– Артистки-сценаристки с первого курса передком трясут, чтоб пристроиться. А я, прикинь, достала бабла на фильм и могу себя в пяти главных ролях снять.

– Скромности не занимать, – покачала головой Валя.

– Трудно быть скромным, если ты – лучший! – скорчила гримасу Вика.

Когда Валя с Викой приехали на церемонию, в разукрашенном фойе московского театра гудела разодетая толпа знаменитостей, журналистов и тружеников нетрадиционной медицины. Последние были в тёмных псевдоцерковных одеждах, белых с золотом туниках, расшитых китайских халатах и смокингах. Взятые напрокат смокинги подчеркивали неухоженные лица и волосы.

Многих Валя видела в газетах и по телевизору. Но основной информационный поток обеспечивали больные. Они наперебой рассказывали, у кого что лечится и кто лоходромит. На стене фойе красовался огромный транспарант «Энергию исцеления – возрождающейся России».

– Валентина Владимировна, – подбежал мужчина в бордовом пиджаке. – Вручаете третья, специальная девушка отведёт вас за кулисы заранее.

– Кому вручаю?

– Сейчас-сейчас, – он распахнул папку с бумагами, зашелестел листами. – В номинации «Снятие порчи и возвращение мужа».

– Вы это серьёзно? – прыснула Валя.

– С госпожой Рудольф согласовано, – развёл он руками, – она вас с этим в новостной блок красной строкой запустит.

– Быстро смотри влево! – ткнула её в бок Вика.

Валя обернулась. Совсем неподалёку стоял Горяев, объясняющий бородатому старцу:

– Никто не против экологических программ, но в бюджете на это пока нет денег!

– Привет, – подошла Валя сзади.

– Кстати, познакомьтесь, – ловко отстранился он. – Известная телеведущая – Валентина Лебедева. А это Глеб Пафнутьевич Веткин, защитник живой природы. Вам бы его в передачу пригласить.

Старик мёртвой хваткой вцепился в Валю и стал с нажимом рассказывать про вырождающиеся сосновые леса и пересыхающее Аральское море. Валя хотела перемолвиться словом с Горяевым, но не могла вывернуться из клешней брызгающего слюной защитника живой природы.

– Я не решаю вопрос приглашения на передачу, – защищалась она.

– Мною разработана программа спасения российских лесов! – почти кричал старик. – Наш девиз: отрывать в туалете метр бумаги аморально!