Пирамиды роста

– Как всё серьёзно, – засмеялась она, но снова подумала, что через десять лет ей будет пятьдесят, а ему семьдесят.

Дорога утопала в сияющей на солнце зелени, из-за которой выглядывали странноватые усадьбы.

– Почему слово «Жуковка» говорят с подтекстом? – спросила Валя.

– Потому что здешние перцы своровали из бюджета не меньше миллиона долларов.

– Воры в законе?

– Законы чтят – воруют между законами.

– А когда вы примете закон, чтоб они не могли воровать между законами?

– Когда они перестанут проплачивать депутатов. – Он начал копаться в белых папках, которыми вечно была завалена его машина.

Взял в руки одну, и Валя прочитала на ней: «Администрация президента Российской Федерации. Экспресс-обзор средств массовой информации». И в скобочках: «По сообщениям информационных агентств, телевидения и центральной печати, Москва, 1996 год».

Горяев распахнул папку и зачитал:

– «…Опубликовано обращение тринадцати ведущих российских бизнесменов, в числе которых Березовский, Гусинский, Потанин, Смоленский, Фридман, Ходорковский… Отечественные предприниматели обладают необходимыми ресурсами и волей для воздействия на слишком беспринципных и слишком бескомпромиссных политиков». Поняла?

– Нет, – помотала она головой.

– Это же предательство!

– Кого?… – растерялась Валя.

– Они предлагают перенести президентские выборы на два года и посадить Зюганова премьер-министром!

– А разве так можно? – осторожно спросила Валя.

В ответ он только расстроенно покачал головой.

В этот момент машина затормозила возле ресторанной веранды, и оттуда из-за столика помахал очкастый человечек маленького роста в спортивном костюме.

– Саша, – представился он Вале. – А я вот часик в теннис поиграл.

– Это кто сзади? – спросил его Горяев. – Неужели Челюсть? Думал, он сидит.

– Он чистый. Это Иволгу взяли, – равнодушно пояснил человечек.

Сделали заказ. Цены в меню были ломовыми.

– Саша, хочу, чтоб ты дожал Комарова. Пробуй «Кастер», пробуй «Глобус». Сядь в правление, – командным тоном сказал Горяев.

– Виктор Миронович, три года тому назад к «Кастеру» подъезжал, и на меня тут же открыли уголовное дело, – он вытер руки салфеткой, словно демонстрируя их стерильность. – Там столько сырья неразработанного, но они компанию строили не чтоб работать, а чтоб воровать.

– Потому ты нам там и нужен. Когда систему знаешь, её плевком пробьёшь. Помнишь «Понедельник начинается в субботу» Стругацких? Там учат проходить сквозь стену, говорят, просто представь, что цель впереди, и проходи, – сказал Горяев, поднимая бокал. – Есть такой философский термин «трансгрессия» – феномен перехода непроходимой границы. За трансгрессию!

– Хорошо, я пройду. Но пусть это будет моя валюта! – почему-то горячо зашептал Саша. – Нарежьте мне кусочек потока!

– Зачем тебе кусочек потока? Возьми кэшем в три раза больше, – нахмурился Горяев.

– Не хочу кэшем. Хочу официально. Хочу налоги платить, – речь его перешла в нытьё. – Нарежьте кусочек, тогда пройду сквозь стену.

– Где ж я тебе такие схемы возьму? – развёл руками Горяев.

Валя не понимала ни слова из этого разговора и стала думать про своё. Про то самое, что через десять лет она будет для Виктора приятным воспоминанием, а её женский век будет потихоньку закатываться, закатываться и закатится.

– Что ЕБН?

– Всё так же. Написали штабной сценарий, он с рыбаками тянет из Волги невод, чтоб в нём вот такие осетры бились, – Горяев показал размер осетров примерно со стол.

– Эпично! – усмехнулся Саша.

– Нашли рыбин, загнали в сеть. Стоят рыбаки – ждут. Красавцы осетры, красавцы рыбаки – чистый Голливуд! Камеры подходят, рыбищи бьются. Тут наши соображают, что рыбаки в высоких сапогах, а Гарант в модельных туфлях! – стал рассказывать Горяев. – Но уж если шеф пошёл, танками не остановишь! Попёрся в воду по колено с рыбаками сеть тянуть! Вода холодная, ноги мокрые, а недавно инфаркт был. Пока переобули, перепсиховали…

Тут Валя вздрогнула и сжалась: по веранде ресторана к их столику шёл высокий мужчина. Она мгновенно узнала в нём кагэбэшника, которого вместе с Соней дурила на тему беременности и аборта, и испытала такое отвращение и такой страх, что перестало хватать воздуха.

За эти годы он раздобрел, полысел, стал расслабленней. Глаза жестяного цвета потеплели, походка поменялась. Прежде двигался словно аршин проглотил, ходил в строгом-престрогом костюме, а нынче на нём были джинсы.

– Здравствуйте, Виктор Миронович! – угодливо склонился Николай. – Привет, Сашок. Какая женщина к нам заглянула! Я – ваш давний поклонник!

– Здравствуй, Николаша. Всё хорошо? – без эмоций кивнул Горяев, не приглашая его присесть. – Привет Юрию Георгиевичу.

– Передам, что залетали в наши пенаты, – церемонно поклонился тот. – Валентина, как поживаете?

– Нормально, – выдавила из себя Валя, не поднимая глаз.

– Заезжайте в гости, – он положил на стол перед Валей визитку. – Жена будет рада. Мы тут неподалёку.

– Спасибо.

И когда Николай вышел из зала, спросила:

– Кто это?