Пиратский остров; Молодые невольники

Брат Билла так оправился от своей мнимой болезни, что мог уже идти рядом с мичманами. Конечно, разговор зашел о саранче, и Джим рассказал своим товарищам, что в прошлом году попал на приморский берег Сахары, где туча саранчи, летевшей, по обыкновению, по ветру, была занесена в море и потонула. Потом она была выброшена на берег и образовала на нем вал в несколько миль длиной и более двух футов в высоту. Запах от гниющих трупиков уносился ветром внутрь страны и заражал воздух так, что с окрестных полей с ячменем нельзя было собирать жатву, и, таким образом, для земледельцев пропал урожай на сотнях акров[19].

Глава LXVII. Арабы у себя дома

Вскоре после встречи с саранчой караван вступил на хорошую дорогу, которая проходила по плодоносным землям, и сотни акров ячменных посевов зеленели по обеим сторонам дороги.

Но в эту ночь, по неизвестной невольникам причине, их господа не остановились в обычный час на отдых. Встречалось много селений, обнесенных стенами, где жили хозяева ячменных полей, но арабы спешили мимо, не останавливаясь ни ради воды, ни ради пищи, хотя их невольники сильно нуждались и в том, и в другом. Напрасно они жаловались на жажду и просили воды; в ответ на все их мольбы следовал грозный приказ идти скорее вперед. Приказ нередко сопровождался ударом плети.

Около полуночи, когда надежды и силы рабов истощились, караван подъехал к городку, тоже обнесенному стенами; ворота были отворены для желанных гостей. Тогда старый шейх объявил своим невольникам, что тут они могут вдоволь пить и есть и что им позволено дня два-три отдыхать в этом селении. Вместо похлебки разболтали с водой ячменную муку и позволили невольникам вдоволь насыщаться этой пищей.

Поскольку прибыли они после полуночи, то ничего не могли увидеть. Наутро оказалось, что они очутились в центре селения, обнесенного высокой каменной стеной, и что тут находилось около двадцати домов. Стада овец и коз, лошади, верблюды и ослы тоже укрывались в ограде. Джим объяснил товарищам, что большая часть арабских племен в Сахаре имеет постоянные жилища, где проводят большую часть года, и что все вообще селения оседлых арабов обведены каменными стенами. Стены необходимы для защиты селений от разбойников и вместе с тем служат загоном для стад всех животных, которые иначе разбрелись бы по возделанным полям и за одну ночь уничтожили бы все труды и надежды жителей. Вскоре оказалось, что арабы приехали в свое родное селение, потому что на рассвете они явились вместе со своими женами и детьми. Этим объяснялось, почему они не останавливались на отдых: будучи так близко от своего дома, они не хотели откладывать до следующего дня радость возвращения.

– Боюсь, что мы попали в руки к самым упорным арабам, от которых нам трудно будет добиться освобождения, – сказал Джим своим товарищам. – Будь это торговые арабы, они без всякого колебания отвезли бы нас на север и продали там. Но, судя по всему, это не купцы, а земледельцы, скотоводы и разбойники, смотря по надобности. Вот к кому в лапы мы попали! В ожидании, пока созреет их жатва, они отправились в экспедицию в пустыню: не найдется ли там каких-нибудь несчастных, которых можно взять в плен и использовать их для уборки урожая.

Предположение Джима скоро оправдалось. Когда спросили у старого шейха, скоро ли он думает доставить пленников в Могадор, он отвечал:

– Наш ячмень созрел, никак нельзя уходить, не собрав жатвы. Вы должны помочь нам управиться с хлебом, и чем скорее уберем, тем скорее отправимся в Могадор.

– Но ты точно намерен отвезти своих пленников в Могадор? – спросил кру.

– Разумеется, – отвечал шейх. – Мы ведь обещали. Но теперь мы не можем бросить наших полей, не убрав хлеба. Бисмилла! Прежде всего должна быть совершена жатва!

– Ну, так и есть, все одна и та же песня, – сказал Джим. – Вот они всегда так обещают! Из этого выходит, что они совсем не имеют намерения доставить нас в Могадор. Сколько уже раз за это время моего плена я слыхал подобные клятвы!

– Так что же нам делать? – спросил Теренс.

– А ничего, – отвечал Джим. – Мы и пальцем не должны пошевелить им в помощь, потому что чем мы окажемся полезнее, тем меньше им захочется расстаться с нами. Много лет назад я был бы свободен, если бы с самого начала не старался приобрести доброго расположения своих господ, сделавшись им полезен во всем. В этом была моя ошибка, и я до сих пор расплачиваюсь за нее. Помните же, ни малейшей помощи мы не должны оказывать им при уборке полей.

– Но они насильно принудят нас помогать, – заметил Колин.