Пиратский остров; Молодые невольники

Доводы эти казались очень вескими, так что искатели продолжали извлекать один камень за другим из трюма потонувшего корабля. Матрос Билл пригласил, по желанию брата, всех своих товарищей к нему в палатку.

– Кто из вас постарался повредить мне? – спросил Джим. – А я еще просил вас не говорить им, что камни ничего не стоят!

Тогда ему объяснили, как это произошло, и что кру еще прежде растолковал все своему хозяину.

– Позовите этого кру, я тоже растолкую ему, каких он бед наделал. Если эти арабы узнают, что их обманули, то непременно убьют меня, да и вашему старому шейху тоже плохо будет, потому что у него наверняка отнимут все имущество. Скажите ему, чтобы и он пришел ко мне. Мне непременно надо с ним переговорить. Сию минуту надо принять какие-нибудь меры, иначе я буду убит, да и вам придется плохо.

После этого привели в палатку кру и старого шейха. Джим заговорил с ними по-арабски.

– Не мешай моим господам предаваться глупому делу, – посоветовал Джим старому шейху. – Они так заняты теперь, что ты можешь спокойно убраться отсюда. Если же тебе удастся уверить их, что они обмануты, то они ограбят тебя и отнимут все, что у тебя есть. Ты и так наговорил им слишком много, и они скоро догадаются, что я обманул их. Теперь моя жизнь подвергается сильной опасности. Купи меня у них – и потом как можно скорее удираем отсюда.

– А камни, вытаскиваемые из корабля, в самом деле ничего не стоят? – осведомился старый шейх.

– Стоят столько же, сколько стоит песок на берегу морском, и когда мои хозяева поймут, в чем дело, то непременно на ком-нибудь сорвут злобу и чем-нибудь да вознаградят себя. Они пришли к морскому берегу затем, чтобы добыть богатство, и тем или другим способом добудут его. Ведь это шайка разбойников. Купи меня, и пускай они продолжают свою нелепую работу.

– Ты болен, – сказал шейх. – Как же я тебя куплю, когда ты не в силах стоять на ногах, не то что ходить.

– Посадите меня на верблюда и дайте мне ехать, пока мы ни скроемся из глаз моих хозяев, – отвечал Джим. – Тогда сами увидите, могу я ходить или нет. Они охотно продадут меня, потому что думают, что я умираю. Но я и не думаю умирать, а только сильно утомился, ныряя за ничего не стоящими каменьями.

Старый шейх обещал последовать совету Джима и отдал спутникам приказание немедленно готовиться выступать. Старый шейх опять обратился к Сиди-Хамету и спросил, не желает ли он продать по крайней мере несколько камней, вытащенных ими из корабля неверных.

– Бисмилла! Нет, не желаю! – отрезал предводитель шайки. – Ты сам говорил, что эти камни не имеют никакой цены, а я никак не хочу вводить в убыток правоверного поклонника Мухаммеда.

– Так подари, если не хочешь продать.

– Нельзя. Аллах запрещает дарить другу ничего не стоящие подарки.

– Видишь ли, я купец и непременно должен сделать хоть маленький оборот, – продолжал старый шейх. – Нет ли у тебя невольников или иных товаров, которые я мог бы купить?

– Хорошо. Вот у меня есть одна христианская собака, – сказал он, указывая на брата матроса Билла. – Если хочешь, покупай.

– Но ты обещал доставить меня в Могадор, – вмешался тут Джим. – Не продавай меня, хозяин: мне кажется, я скоро поправлюсь и тогда буду по-прежнему усердно работать на тебя.

За намек на недуг Сиди-Хамет ожег невольника сердитым взглядом, и замечание Джима и взгляд его хозяина остались незамеченными старым шейхом. Никто не обратил внимания на притворное нежелание Джима быть проданным – он сделался собственностью старого шейха, давшего за него старую рубаху и маленькую войлочную палатку. Старый шейх и его спутники сели на верблюдов и поспешили в путь по сухому ложу потока, оставив береговых разбойников продолжать утомительный и напрасный труд.

Глава LXV. Брат моряка Билла

Отъехав от морского берега, путешественники ускорили шаги, так что матрос Билл не имел возможности толковать со своим братом. Когда же караван остановился на ночлег, старый моряк и его молодые друзья окружили Джима, который приобрел такой обширный и печальный опыт по части жизни в Сахарской пустыне.

– Ну, Джим, – начал старый моряк, – теперь ты должен рассказать нам все подробности своих крейсеровок с тех пор, как попал в это песчаное море. Мы узнали кое-что о чудище, как вышли на берег, но не так давно. Право, я не удивился, когда услышал, что тебе это время плена показалось за сорок три года.

– Но это так и есть, если память не обманывает меня, – прервал его Джим. – И знаешь ли, Билл, меня удивляет и радует, что ты совсем не состарился за это время. А по-твоему, как давно мы с тобою расстались?

– Около одиннадцати лет.

– Одиннадцать лет? Что ты, Билл? Говорю тебе, что я здесь больше сорока лет.

– Ну как это можно? Сам посуди, четырнадцатого числа следующего месяца тебе исполнится как раз сорок лет. Ты память потерял! Впрочем, чему тут удивляться?

– Правда, Билл. В этой страшной пустыне ничего нет, что помогало бы памяти. Тут нет времен года; тут все дни похожи один на другой, как две секунды в одной минуте. Однако все же мне кажется, я пробыл здесь побольше одиннадцати лет.