Пираты московских морей

А еще он радовался, как ребенок, зная, что здесь его не найдет никакой Пехенец. Никакой Владислав Викторович Пехенец или кто там его сменил в Администрации?

Вот только, похоже, его бомжевание заканчивалось. И не по указке толстяка с телеэкрана. Он не был бы Владимиром Фризе, если бы думал только о Владике Гарденском, а не о том «аммонале», который, по словам Лиходея, заложили на «Ивана Сусанина». Немерено заложили!

Этот Лиходей немножко беспокоил сыщика. Все было при нем: загорелая до черноты испитая рожа, жаргон… Но вот этот жаргон и заставлял Фризе задуматься. Словно у того громилы, что брехался с Владимиром с экрана телика. Какие бы блатные словечки не употреблял урка, чувствовалось, что они для него не «родные», заученные. Фризе-то годами оттачивал свое мастерство — если только владение феней можно назвать мастерством. Он изучал все ежегодно выпускаемые МВД словари, следил, как меняется сленг в республиках… А этот косящий под бомжа мужик просто вызубрил десятка два словечек и старался выглядеть заправским бомжом. И кликуху себе выбрал не в цвет. Ну что это за кличка Лиходей — от нее за версту разит театральщиной. И слово «дефолт» знает.

И к нему под бочок пристроился потому, что боялся во сне проговориться. О чем? Фризе не догадывался. Но, похоже, бомж его раскусил.

Фризе сладко потянулся и задремал. А когда проснулся, Лиходея уже не было. Нигде не было и его тряпья, которым он, кстати, очень дорожил.

«Смылся, голубчик, — подумал сыщик. — Протрезвел под утро и в штаны наделал. Сильно испугался — значит, не врал. Расчувствовался».

Найти «темного», который сторожил яхту бывшего братка, было делом техники.

ЛЮДИ И РОЛИ

— Снимай! — сказал Забирухин.

— Что-что? — не понял стоявший рядом главный оператор Морозов.

— Начинай снимать туман! Как он сгущается, сгущается, сгущается… Как клубятся эти зайчики, как сквозь них пробиваются солнечные лучики! Главное — не упусти момента, когда туман начнет заволакивать теплоход. И задействуй всю аппаратуру. Всю, понял?!

Заметив нерешительность на лице своего давнего друга, Семен Семенович рассердился:

— Лешка, ты чего, не врубился? Сама природа преподнесла нам сюрприз!

— Ты хочешь использовать… — На лице главного оператора появилась улыбка.

— Хочу, хочу! Должен! Давай, пошевеливайся! А я пойду к капитану, попрошу связаться с метеорологами. Узнать прогноз.

В метеобюро капитану подтвердили, что уже через час Подмосковье накроет плотная шапка тумана, а над Московским морем видимость упадет до нулевой.

Пока капитан пытался выяснить у «ветродуев», долго ли продержится туман, пришел приказ из Пароходства всем судам, находящимся в акватории, встать на якорь и каждые три минуты включать ревун.

Послание, полученное по телетайпу, дополнил по голосовой связи прокуренный, хриплый голос:

— Мужики, включите на бортах всю иллюминацию, какая имеется. Береженого Бог бережет.

— Сам начальник Пароходства решил нас поучить, — прокомментировал капитан Тучков. — И обернувшись к стоящему рядом старпому, спросил: — Все слышал?

— Так точно, Владимир Макарыч! — молодцевато откликнулся старпом. — Принял к исполнению!

Старпом был высок, строен, форму носил с подлинным морским шиком и пользовался успехом у женщин из киногруппы. У Семена Семеновича при встречах с ним, а сталкивались они на палубе по несколько раз на дню, появлялось желание пропеть ему слова старой нехитрой песенки:

Ты, моряк, красив сам собою,
Тебе от роду двадцать лет…

Но всякий раз он себя одергивал. Боялся, что кто-нибудь поймет его превратно.

— Ты, Василий, электричества не жалей, — добавил капитан. — Видал, как заворачивает? Раньше можно было всю ночь обойтись подсветкой салона и ревуном. А теперь?! Яхты-шмахты, глиссеры, моторки. И днем и ночью гоняют как ошалелые. Слыхал, как «Бороде» глиссер борт протаранил?

— Угу, — кивнул старпом.

«Бородой» звали капитана Зорькина, носившего шкиперскую бородку.

Историю про то, как в борт красавца лайнера «Конституция», на котором он капитанствовал, врезался на высокой скорости прогулочный катер московского олигарха, знали все. Катер разворотил борт «Конституции» настолько основательно, что лайнеру пришлось идти в речной порт с довеском: механики, прибывшие на спасательном буксире, не смогли вытащить катер из бортовой пробоины.

Тела олигарха и его подруги оказались в пустовавшем на тот момент танцевальном салоне «Конституции». А вот их головы, срезанные обшивкой судна, так и не нашли.

ТУМАН СГУЩАЕТСЯ

— У, Витек, и повезло же нам! — восхищенно сказал Лапушкин.

Некоторое время они молча прислушивались к коротким надрывным всхлипам, доносившимся из тумана. Все ревуны на теплоходах были одинаковые. А мелодии — если только этот рев можно было назвать мелодией — разные. Одни — басовитые и сочные, другие тоже басовитые, но натужные, словно простуженные осенней сыростью.

— Позвоним Жемердею по мобиле, — сказал Макаркин. — Узнаем, как хрипит этот шип. Всего и делов-то!