Пираты Венеры

Вскоре мы обнаружили деревянную лестницу. Я начал было подниматься по ней, но тут же уперся головой. Тэк-с, что-то твердое, пощупал — дощатая дверь. Поднять ее не удалось. Тогда я принялся шарить по краям, пока наконец не обнаружил то, что искал, — щеколду. Отодвинув ее, поднажал-надавил на дверь, и она неожиданно поддалась. Там зияла темнота.

Я открыл пошире и просунул голову в щель.

Мне еле-еле удалось различить комнату с крохотным оконцем, через которое сочился призрачный свет ночного Амтора. Держа меч джонга Морва наголо, я шагнул через порог. Вокруг — тишина.

Обе мои невесомые птички остановились у меня за спиной. Я слышал только дыхание. Ничего они вместе дышали, ничего себе был дуэтик, слаженный…

Мы стояли, прислушиваясь. Глаза постепенно привыкли к темноте, и вот уже рядом с единственным оконцем проявился силуэт маленькой дверцы. Я подошел к ней. Фантастика. Куда же мы выйдем? На минутку закралась безумная мысль.

А что, если за ней, за пра-правильной дверью, меня ждет… переборка космического корабля?

И что я лишь сейчас очнусь от последнего в жизни горячечного сна. И что я только миновал отвратительный желто-коричневый призрак Луны, долго преследовавший меня ночами, как безносая тетка с серпом, и лечу еще… Там лечу, понимаете? В космосе окаянном! И куда, помните? В крематорий. На Солнце. Просто заснул на минутку и сон увидал…

Лечу, Карсон Нейпир, перебравший со снотворным, спасающийся от навалившегося на меня кошмара только сном, запертый в ракете, ничтожный человек с голым задом и сияющим разумом, полное ничто! Ракета, драконова кожа, на мне, и я — перед лицом вечности, бумажный гладиатор с каким-то мечом, с какой-то булавкой, пипиркой — это вам как? Там, за дверью, скорее всего стояло мое прозрение.

Я должен был проснуться, потеряв этот мир и Дуаре! Дуаре! Она мне, скорее всего, приснилась. Ну не даст тебе Бог такой женщины. Ну не бывает таких. Все дела.

Карсон Нейпир проиграл. Итак, он попрощался с марсианскими ландшафтами. С морями, заливами, равнинами, озерами-реками! С целыми сотнями миль угловатых железистых напластований вроде корицы. У него впереди — зияющая пасть, разверзнутое Солнце, зона кремации. Я войду в эту дверь — и проснусь. Я два дня назад, в миг отчаяния, решил создать криптографическое послание Кому Угодно, апофеоз человеческого разума, обращенного в космическую тайнопись уже безвозратно. А вчера перестал бриться. На моих губах вкус прощальной оливки, той, последней, земной, из бокала, осушенного перед стартом…

Какая Венера?

Какая вообще могла быть Венера, когда на ней жизни нет? Да на ней, господи ты боже мой, хуже, чем в Исландии, в Парке гейзеров! Все, все говорили. И Сент-Джон, и Джейм Джинс! Авторитетная публика. Да там основа атмосферы — двуокись углерода! Дышать, говоря по-человечески, нечем. Углекислым газом и сероводородом не дышат. Плавиковой кислотой лица не отмоешь до свежего румянца, только до лицевых костей. На Венере… Сказать страшно. Если в Исландии просто где-то кипит сера, отравляя все вокруг осажденной жидкой смертью, то уж тут… Да никакие джонги, мать их, по установкам земных ученых, не могли выжить там, где практически жизни быть не должно! Венера — это соли кислот, болота расплавленных металлов, угар, ядовитый смог. Да, здесь могли встретиться пемза, пористая лава и пепел, тяжелый, как чугун. Но никакая не красавица в черных шелках своих мягких волос! Хрупкая, как фарфор. Строптивая, вспыльчивая, всем недовольная, любимая навеки.

Шаг.

Один только шаг.

Смерть моя приближалась.

— Карсон, ты уснул? Выбрал время… — недовольно шепнула Дуаре и прижалась ко мне. Я ощутил спиной ее бесценное тепло, даже попробовал сорганизовать какое-нибудь мыслительное пространство в своей голове. Сказал себе: оглянись, придурок. Поцелуй ее, свой сладкий и горький сон, напоследок. Вы никогда больше не увидитесь с ней… Только сон ее белыми с озноба устами сказал громче: — Может, нужен тягач, толкнуть тебя?

Я обернулся. Глаза оттенка лесного ореха печальны, мохнаты. Вообразите, глядят, как живые. И дверь… Да, и в самом деле дверь.

— Помоги мне. Детка. Детка… Ты со мной!

— Оказать тебе помощь? — усмехнулась моя убийца. — Дожили. Карсон Нейпир так обессилел в любви, что ему уже и дверь не толкнуть?

Эти шуточки. И запах сырости. И зеленого чая от ее дыхания. И аромат орхидеи от волос, не убиваемый даже здешней смрадностью. Пожалуй, не сон.

Мы вдвоем сдвинули дверь и…

Картина маслом. Великий космонавт на чужой планете и его боевая подруга из местных правящих кругов выглядывают прямо на одну из улиц Кормора.

Мы на Венере! Спасибо, Всевышний. Значит, дело не в снотворных. И я не спал.

Вернулся я к жизни, надо сказать, очень быстро. И сразу постарался понять, где она расположена, улица эта, и понял: вела в сторону от дворца, который темной громадой виднелся справа от меня.