Пираты Венеры

Пленники пытались войти, а солдаты — выйти. Все друг от друга со вкусом отстреливались. Я поспешил туда. Мне преградил дорогу какой-то клювастый сморчок, недоделанный ратник, но с дулом. Я услышал шипение смертоносного излучения, которое чуть не задело меня. Паренек, видимо, слишком нервничал или был неважным стрелком. Я же, хотя тоже нервничал, так, нервничая, повернул его, извините, руку с запада на восток, что едва не сломал запястье. Направил на него его ж собственный пистолет. И курок нажать не забыл. Солдат рухнул на палубу с пробитой грудью, убил сам себя, в общем, в порыве, — а я побежал дальше.

На самом складе шла отличная рукопашная схватка на саблях, кинжалах и кулаках. Никто не решался применять лучевое оружие во избежание очень дорогого недоразумения — к тому времени противники перемешались, и можно было в суматохе попасть в своего. Я ринулся в самую гущу толпы. Заткнув пистолет за пояс набедренной повязки, саблей проткнул огромного детину, замахнувшегося на Хонана ножом. Потом удалось схватить другого за волосы и оттащить от входа. После этого я прокричал Хонану, чтобы тот сам прикончил его, — не хотелось тратить время на то, чтобы выдергивать саблю сначала из ножен, потом — из трупа. Мне хотелось поскорее попасть в оружейный склад и помочь Кирону, который в эту минуту работал там по агитации и раздаче.

Мои люди постоянно выкрикивали: «За свободу!» и призывали присоединяться к нам. И тут еще один солдат преградил мне дорогу. Он стоял спиной ко мне, я уже хотел схватить его и швырнуть назад — туда, где сражался Хонан с товарищами, но тут заметил, как он с возгласом «За свободу!» вдруг вонзает кинжал в грудь своего малосознательного коллеги. Сработала агитация! Сколько их еще перейдет на нашу сторону до конца представления? Чтобы не быть уничтоженными, многие. Так уж устроен человек: он начинает соображать интенсивно и поступать пра-правильно только в минуту настоящей опасности, а пока ее нет — живет потихоньку, кое-как, топча и свиняча, точно не живет, а отплевывается, как купоросу наглотавшись.

К тому времени как я добрался до оружейного склада, Красавчик уже направо-налево кидал оружие восставшим. Мятежники тянулись к окошку раздачи через иллюминаторы. Кирон не очень ценил штучный товар, кидал его оптово: кому выпадало больше, чем можешь унести в двух руках, — тот раздавал его сражавшимся на палубе сам.

Я понял, что здесь все отлажено, собрал несколько человек и бросился по трапу на верхнюю палубу, откуда офицеры расстреливали восставших, причем в порыве энтузиазма некоторые из них палили не только в чужих, но и в своих. Эти жестокие и сумасбродные действия тоже привлекли многих солдат на нашу сторону.

Первым, кого я увидел, добравшись до верхней палубы, оказался Камлот. В одной руке он сжимал саблю, в другой — пистолет. Как оглашенный косил по офицерам, пытавшимся пробиться на главную палубу, чтобы отсеять солдат, сохранивших им верность, от тех, кто отныне хранил ее нам. Просто штемпелевал, понимаете? Такой конвейер: раз — и готово!

Я, конечно, ужасно обрадовался, увидев своего друга, подбежал к нему и сразу же, даже не спросив, как дела, как здоровье, радостно открыл вместе с ним стрельбу по этим тарелочкам. Он тоже заулыбался и тоже не спрашивал про дела. Дела он видел своими глазами, а здоровье… ну что здоровье — оно у меня было хорошим, не будешь же с таким оптимизмом всего после двух бутербродов тренироваться в прицельной стрельбе.

Трое из пяти офицеров попадали замертво, а оставшиеся двое пустились наутек по трапу на верхнюю палубу, чтобы жить не пра-правильно, а кое-как. Но с нами жить кое-как им уже не пришлось, с нами вообще, говорю, не годится в эмоциях половинничать, так что и этих настигли.

За ними, засранцами, по пути поливавшими по чем ни попадя, погналось не менее двадцати восставших, а другая группа мятежников уже поднималась по трапу со стороны главной палубы к своим товарищам. Встреча вышла радостная.

Мы с Камлотом возглавили погоню, нам бы и пенки снять, только прицелились в какую-то шевеляющуся на палубе гору — глянь, а они, офицеры наши, из кучи вынуты и уже в воздухе почему-то. «Зог! — крикнули мы в обе глотки, разволновавшись. — Погоди! Не кидай! Эти еще не проштемпелеваны!»

Нет, не успели…

Вышло так, что Зог уже какое-то время неутомимо трудился в рядах такелажников. Подымал с палубы что не нравилось и за борт кидал. Этих двоих он определил туда сразу, вне очереди, даже не посмотрев, что они еще живы. Не потому, что захотел покрасоваться, какой он ловкий в работе, а просто эти двое, упав один на другого, слишком много места заняли — на них упали еще человек шесть, прежде чем мы подбежали и прицелились.