Пирог с крапивой и золой. Настой из памяти и веры

Видимо, то была соль, Мельпомена говорила, что соль уберегает медиумов от зла. Другая рослая фигура, в которой я с легкостью опознала Терезу, шла следом за Мельпоменой и чертила что‑то мелом на полу. Какие‑то символы, смутно напоминающие зодиак, но только отчасти. Я не смогла бы разглядеть лучше без риска быть обнаруженной.

Когда с защитным кругом было покончено, обе женщины вернулись к столу. Далее в ход пошла другая ритуальная чаша. Мельпомена отпила из нее, бормоча что‑то на латыни – не знаю, что именно, но точно не названия видов бабочек, – и передала чашу по часовой стрелке. Это было похоже на искаженное церковное причастие, где священниками служили молодая мошенница и ее покровители.

Тереза с ловкостью фокусника убрала обе чаши, будто тех и не было.

Мельпомена простерла руки в стороны, и все сомкнули пальцы друг с другом, образуя живую цепь.

– Братья и сестры, – провозгласила она тонким срывающимся голосом, – сегодня в астральном сне я повстречала ту, кого так долго разыскивала в тонких планах эфира. Ту, чье доверие мне не удавалось заслужить, ибо я была недостаточно чиста для соприкосновения с ее душой.

Мои кулаки стиснулись сами собой, ногти глубоко врезались в ладони. До сих пор я могу видеть на них багровые отметины-полумесяцы.

– Но теперь она снизошла до меня – хозяйка этого дома, госпожа над всеми обитающими здесь духами. Я повстречала пани Марту.

По содрогнувшейся спине я узнала среди фигур в балахонах своего отца. Он сидел прямо напротив Мельпомены, низко опустив голову.

– Этим вечером Марта явится на зов и осенит своим присутствием наше собрание, чтобы навсегда исцелить душу своего скорбящего супруга. Вся ее суть тянется к его сути, чтобы воссоединиться хоть на час. Братья и сестры, мы должны воззвать!

Мельпомена и Тереза разом подняли руки выше, вынуждая сделать то же всех сидящих за столом.

Медиум вновь заговорила на латыни, ей вторили еще пять голосов. В какой‑то момент она стала раскачиваться из стороны в сторону, и по кругу пошла волна. Я поняла, чего она добивается такой нехитрой манипуляцией – чтобы все пришли к одному ритму дыхания и в решающий момент легче поддались внушению. Но со мной этот фокус не прошел – я стояла поодаль, отрезвляя себя болью.

Наконец Мельпомена подняла веки. Под ними были только белки глаз. Ее лицо искривила болезненная гримаса, изо рта вырвался хрип, точно она слишком долго задерживала дыхание. Скорее всего, так она и поступила.

– Я… здесь… – не своим голосом возвестила она.