Пирог с крапивой и золой. Настой из памяти и веры

Понаблюдав за другими сестрами милосердия, я выделила среди них одну. Зовут ее Агнешка, но это не важно, ведь иначе как Душечка ее никто не называет. С Душечкой все хотят если не подружиться, то хоть поладить. Душечка одновременно везде и всюду, будто какой‑то хорек. Всем заглядывает в глаза, кого подержит за руку, кого обнимет, кому состроит рожицу и рассмешит. Когда она разговаривает с кем‑то, будь то раненый, врач или другая сестричка, всем она заглядывает в глаза и склоняет голову набок, и кажется, будто она по-настоящему заинтересована. Сама она говорит мало, только поддакивает, посмеивается или шутит, но дурой ее не назвать – с работой Душечка справляется ловко, понимает, что к чему. Из чего я делаю вывод: большинству людей важно в общении показать себя, а не услышать другого, и тот, кто позволяет им это, обречен на успех в обществе. Немного улыбок, ненавязчивых касаний, которые я, к слову, еле выношу, – и вы неотразимы. Что ж, попробовать стоит, хотя шутить я вряд ли буду. Мне уже не раз говорили, что чувства юмора у меня нет.

1 января 1915 г. г.

Сегодня крайне удачно вскрыла и продренировала абсцесс на груди молодого офицера, образовавшийся из зараженного осколочного ранения. Осколок вынули, а продезинфицировали подручными средствами с примесью пепла и грязи. Скальпель не дрогнул, даже когда мне на передник брызнул гной, хотя это бывает неожиданно и не слишком приятно. Главный хирург нашего поезда, пан Э., похвалил меня. Это было приятно, хоть я и не надеялась, что меня допустят к чему‑то серьезному после случая с ланцетом. Так оно и было – все перевязки да перевязки, смена швов, новые швы, снятие швов… Я будто швеей работаю!

Но одно дело – управляться со штопкой белья, и совсем другое – с чужой плотью. В момент, когда я прикоснулась скальпелем к нарыву, я отчетливо вспомнила, как вскрывала куколки, которые не пробуждались в срок. Такое иногда бывает, если не выдержать правильную температуру воздуха или влажность, причем влажность даже важнее. Но если тоненькие букашечьи лапки и недоразвитые крылышки в блестящей плазме кокона я рассматривала со смесью восторга и отвращения, то человеческое нутро у меня таких эмоций не вызывает. Точнее, не вызывает почти никаких. Все эти волокна, сосуды, жидкости и слизистые – скучны, как телячья вырезка. Разница лишь в том, что с телятиной единственный риск, что жаркое не задастся.

7 января 1915 г.