Пирс

— Ты смотри у меня. Правильный выбор сделала. Тарас мужик годный, с ним голодать не станешь, в муже это главное. А то шо он внешне страшноват, — перешла на заговорщицкий шепот тетка, — так то ж и хорошо, не ищи красоты, ищи доброты, — и она торжественно потрясла пальцем и с тем и оставила Соньку в темных сенях, лишь тонкая полоска света падала от лучины, которая догорала в комнате. Стараясь не задеть инвентарь, лестницы и метелки, Сонька на ощупь нашла лавку и легла. Спать, конечно, она не могла, но старалась себя заставить. Она закрывала глаза и видела перед собой Ивана, худого, голодного, замершего без дома, в поле и она рядом с ним на сносях, и вот они в чужом селе у храма просят подаяние на вербное воскресение. Девушка вздрагивала всем телом и старалась думать о чем-нибудь другом, но как назло только страшные мысли и образы лезли в голову. То ей чудилось, что Тарас бьет ее чурбаном, то она ему рубаху стирает, а тот своими ручищами к ней лезет. Сонька снова и снова открывала глаза, стараясь уцепиться за реальность, но дрема одолевала, а вместе с ней ее поглощали мысли и образы, плавно переходящие в сновидения. Ей снилось, что она вот-вот проспит, или уже проспала, и что на улице уже вовсю светит солнце и она в свадебном платье, а на дворе стоит Никола и смеется — смеется и смех его, что лошадиное ржание. Сонька так и села. Но нет, то был просто сон, пришла пора действовать, на горизонте небо стало по-воробьиному шажку светлеть. Что же это такое — думала она про себя — отчего же я так боюсь, у Ивана отец атаман, он в обиду нас не даст, а Тарас, какой же он противный. Ну нет у меня другого пути, — говорила она себе, тихо ступая к двери, она легонько толкнула ее и выглянула на улицу. Летняя предрассветная сырость с холодом ударила в нос и стало зябко до самых костей. Сонька еще раз глянула на дверь и, не отводя от нее глаза, сделала шаг с крыльца. Повалилось ведро, она вскрикнула, кто-то потащил ее за локоть и прижал к себе, секунды думала она, что это Иван пришел за ней. Но когда мощные руки прижали ее к себе, дыхание перехватило из-за запаха старого самогона, пота и грязи. Она стучала кулачками о большую грудь, но ничего больше сделать не могла.

— И далеко ли ты пошла? Еще не рассвело, а ты…

Сонька стала сопротивляться, повалились грабли, ухват, шум разбудил дворнягу, та подняла лай, на шум выбежала Авдотья с Николой. Тарас держал ее за локоть.

— Она сбежать хотела!

— С чего ты это взял? Спьяну, шо ли? — не верила Авдотья, заступаясь за свой товар.

— А чего она кралась?!

— Тарас, бросай ты это дело, перепил лишнего, вот тебе и чудится, может она просто вот встала раньше и будить нас не хотела.

— Да! А чего она кралась?! Ночь всю не спала, вздыхала? А?

— А ну ка, Сонька, говори! — приказала Авдотья.

А чего тут скажешь, думала девушка, но не успела она и слова сказать, как Тарас с земли поднял кулек, который Сонька собрала с ночи и обронила, испугавшись шума.

— Вот!

Он был быстро развернут, и все содержимое попадало на пол, юбка, платок, корка хлеба, пара яблок, все упало в пыльную землю и раскатилось. Никола, опустив голову, побрел прочь, когда Тарас вцепился еще сильнее в Сонькину рук, а Авдотья, как змея, зашипела на девушку.

— А я-то думаю, как мягко мурлычет! Вот ты какая змея! Тебе счастья хотят, а ты супротив!? Я что, тебе худо сделаю! Неблагодарная ты!

— Дома ее запереть надобно, а?

— Да, сынку, да! Так и поступим, вишь чего удумала, что отшельницей стать хочешь? Я тебе устрою! А убежишь! Я тебя в монашки отдам!

Сонька вздрогнула, Тарас сам изумился, но тут же закивал:

— Верно, матушка, верно! Это она все сдуру, с молодости боится, но ничего, привыкнет ко мне, такого мужа, как я, ей не найти.

Что Авдотья, что Тарас были несказанно рады, что так легко сговариваются. Купец собрал с полу вещи Соньки и сунул ей в руки, во главе с Авдотьей они прошли в дом, девушку с ее пожитками заперли в кладовой, подставив скамью под дверь.

— Посидит, одумается, сынку, не обижайся на нее.

— Да чего там, — он махнул рукой.

И теперь уж их разговор пошел более серьезный. Свадьбу откладывать было нельзя, было решено, что Авдотья завтра же пойдет к батюшке, да и обговорит с ним венчание на ближайший срок. Тарас, расставив свои толстые коленки, причмокивая пил молоко. Авдотья повязывала платок, поглядывая на своего гостя. Удушливый страх у девушки прошел. «Может, то и к лучшему», — думала она, сделала все, что в ее силах, а остальное как Бог пошлет, такова значит судьба.

Она облокотилась на мешок муки и тихо запела:

Вдоль да по речке, вдоль да по Казанке

Сизый селезень плывет…

Под ее монотонное пение Тарас задремал. Авдотья вышла в двор с ведром, уж рассвело, надо было по хозяйству справляться, корову подоить да по воду сходить.

— Матушка, — окликнул ее Никола.

— Ой, родной, напугал!

— Матушка, чего это вы племянницу свою, да против ее воли, может любит она кого? Что ж судьбу ей ломать.