Пирс

Голову хотелось засунуть под подушку, но солнце, как назло, всячески заглядывало в глаза. Так он добрел до берега. Вот чего сейчас хорошо — он зашел на пирс, стянул с себя рубаху, портки и нырнул в прохладную воду. Вот оно — где душа оживает. Окунувшись с головой несколько раз, он поднялся обратно на руках на пирс. «Хорошо, даже очень хорошо». Он вытирал рубахой раскрасневшееся лицо и бороду, растирал шею, как увидел, что на берегу лежит шашка.

«Это интересно, кто-то, видать, забыл», — пока он добирался до нее, в уме уже прикинул, за сколько и кому ее можно продать: «Какой же я счастливчик. Только я так могу, — разгоряченно размышлял он, — только я, приехать в деревню на ночлег и нате вам, Тарас, пожалуйте: наследство, приданое, званый гость! Искупались-с? Пожалуйте еще подарочек! — он ухватился за шпагу и потянул на себя. Кусты зашевелились, и на голого Тараса уставился не менее раздетый Иван, из-за него выглянула такая же Сонька и взвизгнула. Тарас швырнул свой найденный подарок в воду и тут же смекнул, что поступок этот был крайне глупый. Он абсолютно забыл, в чем он стоял перед ними, его лицо побагровело пуще прежнего, на висках вздулись вены, кулаки налились свинцом. Сонька прикрылась своей белой сорочкой и безмолвно вжалась в траву.

Иван побледнел, он глядел на Тараса. Тот в несколько раз больше него самого.

— Убью! — прогремел Тарас.

— Давай убежим, он нас не догонит, — в страхе шепнула Сонька Ивану.

С пирса до влюбленных было не дотянуться, Тарас рванул с пирса на берег, гремя оскорблениями и угрозами, он лез через кусты. В это время молодые нырнули в воду, и сколько было духу поплыли к другому берегу. Когда Тарас добрался до их укромного уголка, они уже были почти на середине реки. Он махал кулаком, орал им проклятья и топтал ногами оставленные вещи.

— Убью! Сука! Найду и убью! На тебе, на тебе, пес! — красный и обезумевший от ярости, он в пыль втаптывал оставленные вещи. Белая сорочка Соньки была разорвала и скомкана в береговой пыли. А Иванин мундир был изорван до неузнаваемости.

Немного остыв, Тарас плюхнулся на разорванные вещи и, дико выпучив глаза, глядел, как две маленькие фигуры на другом берегу бегут и скрываются из виду.

— Черт с вами. Бегите. От меня еще никто не убегал.

Он оперся на руку, чтобы встать, и наткнулся на какую-то бумагу. Из любопытства он развернул истерзанный им листок. Уж что-что, а с бумагами дел он имел много и потому быстро ознакомился с содержимым. Сомнений не было. В его руках была отпускная Ивана, где говорилось, что со службы он отпущен домой сроком ровно на четырнадцать дней.

— И все-таки везет тебе, Тарас, сукин сын!

Тарас победоносно выбрался из кустов, надел раскиданные свои вещи и запихнул найденный листок в сапог. Вот тебе и свадебка, вот тебе и погуляли. Никто еще не отбирал мои деньги, а это девка и есть мои деньги, — бормотал он сам с собой, твердо направившись обратно к деревне.

Глава 15

Опомнившись от страха, Иван и Сонька завалились в траву и хохотали как безумные.

— Ты видал его лицо? Гусь! — смеялась от души девушка.

Иван лежал рядом на траве и тоже смеялся почти до слез. Он и впрямь испугался этого здорового мужика.

— Нам нужно что-то придумать с одеждой.

— А давай проберемся на двор кому-нибудь и стащим то, что там сушится? — хитро улыбнулась Сонька.

— Раньше яблоки воровали, а теперь одежду, растем! — они снова залились хохотом.

Прикрываясь листами лопуха и перебегая от кустов и деревьев, они чувствовали себя малыми детьми.

Реальная опасность грозила, что могли их увидеть. Сонька, как дикая лань, резво перепрыгнула через невысокий забор и юрко и быстро стащила с растянутой веревки одежду, без разбора. Залаяла собака, Иван помог ей перебраться обратно, и они пустились бежать обратно. Хозяин дома кричал им вдогонку.

— Воры! Лови!

Сонька не поспевала за Иваном, теряла вещи и спотыкалась. Им как будто было снова по семь лет, и они своровали соседские груши и сливы. Глаза их горели, они смеялись и кричали наперебой;

— Скорее! Скорее!

— Сонька растяпа! — засмеялся Иван, когда у девушки в очередной раз выпадали вещи.

Переведя дух у берега, они разобрали ткани, одежда была им не по размеру. Соньки досталось платье очень крупной и, видимо, низкой женщины, Иван долго смеялся, пока сам не примерил рубаху с чужого плеча. В какой-то момент веселье кончилось. Оба они погрузились в тяжелые думы, веселье прошло и надо думать, что делать дальше.

— Давай отправимся к моему отцу! Он выручит нас. Я уверен, — после долгого молчания предложил Иван.

— Но он ж был против.

— Он не против тебя, душа моя, он за войну, а я ему пообещаю, что войну не брошу, что стану настоящим казаком, он точно поможет. Он же казак, атаман!

— А если нет?

— Сбежим…

— И как же жить будем?

— Главное жить! Как-нибудь да будем, — ему вспомнились страшные кадры войны. «Тот молодой турецкий парень уже не сможет никогда обнять любимую», — подумал с горечью и болью Иван и прижал Соньку к себе.

— А если Тарас придет?