Писатель и балерина

Но самое главное, пожалуй, не балет. Самое главное – что каждая из этих смертей странно похожа на какое-нибудь убийство из детективных романов господина Вайнштейна. Можно было бы счесть это совпадением, если бы они не шли вдобавок в том же порядке, что и романы серии. В первом – зарезан мелкий чиновник, во втором – забита насмерть и изуродована певичка лондонского ресторанчика, в третьем – столкнули с верхотуры Эйфелевой башни театрального антрепренера, в четвертом – отравили светило психиатрии. Все это, разумеется, в конце девятнадцатого века, и совпадения не абсолютные, но… Индюк довольно отдаленно напоминает страуса, однако ж при всем том вполне очевидно, что относятся они к одному семейству. Ну или классу, или что там у зоологов. Две цепочки обстоятельств повторяются. Одна – способы убийства. В вайнштейновских детективах – нож (в сердце), жестокое избиение, падение с высоты, отравление, в жизни – нож (в сердце), жестокое избиение, падение с высоты, отравление. Вторая цепочка – жертвы. У Вайнштейна – чиновник, певичка, антрепренер, психиатр, в жизни – чиновник, балерина, директор театра, психолог.

Если бы не эти странные совпадения, искать бы коллегам из района клофелинщицу… или пусть ищут?

Что они вообще успели по психологу набрать?

Отпечатков и микроследов в его кабинете, разумеется, воз и маленькая тележка. Никто эту мешанину разбирать не станет. На коньячной бутылке – отпечатки только его собственные. Странно, кстати. Должны быть отпечатки продавца. Ну или кассира, или того, кто на магазинную полку ставил, если бутылка в супермаркете куплена. На бокале (универсальный такой бокал, гладкое стекло, без изысков, хоть водку наливай, хоть портвейн, хоть и шампанское), где коньяк с явным присутствием клофелина, – опять покойник отметился. Второй бокал – на полу, разбит, что называется, в пыль. Ну… почти в пыль. Толстое донышко уцелело, но толку с него? Осколки, пригодные для снятия отпечатков, отсутствуют. И не говорите мне, что эксперты всемогущи. Нет носителя – нет отпечатков.

Но, кстати, это тоже странно. Умер психолог, скорее всего, там же, где сидел расслаблялся – на здоровенном таком кожаном диване. По кабинету не скакал, руками не размахивал, колесом не ходил. Релакс-зона застелена ковролином, никакой бокал не разобьется. А лежит бокал – точнее, то, что от него осталось, – ближе к двери, возле «ноги» здоровенного светильника. «Нога» стальная, основание ее – тоже. Часть осколков – на этом основании. Бокал швырнули через весь кабинет? С чего бы это?

Или мы тут имеем вовсе не романтическое свидание, а сеанс психологической разгрузки? Психотерапия на базе выпивки? Ну… допустим. Некоторые психотерапевты вон сексом лечат, а тут коньяк. Кто его, частного психолога, проконтролирует? Возможно ли, что пациент при этом вышел из себя и начал буйствовать? Ну… видимо, это зависит от того, какой пациент, так что возможно. Добуйствовался до того, что психолога убил? Тоже правдоподобно. Но чтоб в буйстве – клофелином? Не бутылкой по голове шандарахнуть, не подушкой диванной придушить – клофелинчику в бокал налить. Невероятно. Да еще и клофелин с собой должен иметься. Хотя, если пациент гипертоник… а буйство – оно всякое бывает. Тем более у пациентов, как ни крути, мозгоправа.

Что-то в этой истории не сходится. Точнее, в ней вообще ничего не сходится. Или мерещится?

Может, в отпуск пора? Устал ты, Федор Иванович, заработался, барабашек в пустой комнате ловить начал. Ведь денег-то в бумажнике покойного не было, поэтому дело вполне может быть именно тем, чем выглядит на первый взгляд, – неудачным применением клофелина.

Потому что всякое в жизни случается. Подумаешь, бокал не там разбит. Мелочь. И отсутствие «деликатных» напитков (бутылка коньяка, минералка, пакет апельсинового сока – ни тебе шампанского, ни хотя бы рислинга) тоже не может считаться подозрительным обстоятельством. Мало ли какие «дамы» бывают, кто-то «шампусик» предпочитает, а кто-то и коньяк.

Вот только не видно в окрестностях никаких «дам».

Добрин опять уткнулся в монитор, в четвертый раз пересматривая все ту же запись.

Коридор, в конце которого разместился кабинет господина психолога.

Вечер.

Вот в поле зрения камеры появляется какой-то мужчина. Камера «видит» его только со спины (какой идиот эти камеры монтировал?), так что разглядеть можно не слишком много.

Но по росту судя – мужчина. Под сто восемьдесят (как Вайнштейн и еще десятки тысяч человек). Довольно крупный – плечи, во всяком случае, широкие. Темная куртка с капюшоном (надетым, разумеется), темные штаны, темные ботинки (или кроссовки, не различишь) размера эдак сорокового. Походка неуверенная. Не то чтобы хромает, нет, но – или нетрезв, или что-то с моторикой. Вообще-то у психов нередко встречаются двигательные нарушения, но – именно что у психов, которыми психиатры занимаются. Вряд ли у клиентуры психолога можно подобные дефекты встретить.

Или это не мужик, а баба такая? Типа шпалоукладчицы?