Писатели и стукачи. История литературных доносов

Душа не нарадуется – какую прекрасную характеристику дал Солженицын моему школьному приятелю! Однако прошло двенадцать лет, и вот в «Новом мире» появилась новая статья со столь же многозначительным названием, «Угодило зёрнышко промеж двух жерновов», посвящённая событиям 1987-1994 годов:

«Весной 1991 миновало два года, как я поручил Диме Борисову свои литературные права… Однако и до сих пор Дима не прислал… ни договоров ни на какую из книг, ни справок о заработанном, ни о потраченном… Мы писали ему: Димочка! Наше полное доверие к Вам не может автоматически распространяться на Ваших соиздателей и партнёров, особенно по нынешним временам. Дима тянул, откладывал, но всё же тут, в апреле 1991, начала проясняться картина».

Как стало известно Солженицыну, весной 1990 года Вадим Борисов без его ведома подписал два десятка договоров с неким «Издательским центром», отдав ему на три года все права на публикацию книг писателя. Когда Солженицын этот вариант отверг, оказалось, что договоры разорвать уже нельзя. К тому же выяснилось, что Борисов числился одним из руководителей этой фирмы со всеми вытекающими последствиями, предполагающими отчисления в его пользу с проданных книг. Более того, в своей статье Солженицын утверждает, что Борисов вёл двойную бухгалтерию, вводя в заблуждения автора относительно доходов от продажи. Этого Александр Исаевич уже никак не мог стерпеть:

«Непостижимо. Изводились душой от невозможности оторвать Диму от хватки деятельных коллег. Настроение в нашем доме было – как семейное горе. Ошибку – можно простить и миллионную. Обмана – нельзя перенести и копеечного… Конечно, когда я передавал полномочия Диме – никто ещё не представлял, какая жестокая, беспощадная полоса – вот налегает на Россию. И сколькие, сколькие собьются с толку, потеряют себя в разыгравшихся соблазнах “Рынка”. В эту струю – изневольно? беспомощно? – угодил и наш давний друг».

В своей книге «Солженицын. Прощание с мифом», вышедшей в свет в 2004 году, Александр Островский пытается объяснить, как возникла такая ситуация:

«В условиях тогдашней России судьба солженицынских гонораров зависела от предприимчивости В.М. Борисова. По некоторым данным, сам он в коммерческом отношении был малоопытен, поэтому денежными делами Литературного представительства писателя занимался Сергей Дубов. В 1992 году В.М. Борисов был отстранен от руководства Представительством, его место занял некто М.Т. Работягин. В этом же году в Москву приехала Н.Д. Солженицына, чтобы, в числе прочих дел, ознакомиться с финансами Представительства, состоящими из гонораров за издания произведений в 1989-1992гг. Однако, по свидетельству очевидцев, В.М. Борисов был неуловим. Прошло некоторое время, и при не до конца выясненных обстоятельствах он погиб, незадолго перед этим был убит С. Дубов».

В том же 2004 году в защиту Вадима Борисова выступила близко знакомая с его семьёй писательница Людмила Улицкая. Вот как она отреагировала на обвинения, выдвинутые в книге Солженицына:

«В книге есть строки, касающиеся нашего покойного друга Вадима Борисова, который для нас навсегда остался Димой, и бросающие тень на человека, который уже умер и не может защитить своего доброго имени, своей чести и достоинства… Допускаю, что Вадим не был хорошим организатором издательского дела, но Солженицын, находясь в Америке, совершенно не представлял себе картины жизни в России… Издательское пиратство процветало, и именно для того, чтобы обеспечить сколько-нибудь пристойный издательский уровень и контролировать хотя бы неприкосновенность текстов и вынужден был Вадим Борисов работать под эгидой "Издательского Центра", в чем упрекает его Солженицын. Но не выяснение деталей бухгалтерской отчетности заставляет говорить на эту тему. Заставляют говорить слова Солженицына: "Ошибку можно простить и миллионную. Обмана нельзя перенести и копеечного". Речь идет вовсе не о копеечном обмане – речь идет о жизни человека, посвятившего себя служению Солженицыну и его делу. Обвинения в недобросовестности Вадим и не смог перенести. Это подорвало его и без того плохое здоровье и, возможно, сократило жизнь».

Впрочем, есть и другое мнение по поводу причин, вызвавших гнев Александра Солженицына. Будто бы всё дело в том, что автора совершенно не устроило качество издания первого российского собрания его сочинений – газетная бумага, мягкий переплёт. Не берусь судить, кто в этом деле прав – возможно, издатели были виноваты, а может быть, писатель, надолго оторванный от родины, не представлял, какая была жизнь у нас в те годы.

А между тем, Солженицына не раз обвиняли в том, что он «сначала использовал, а потом поливал грязью» не одного Вадима Борисова, но и Льва Копелева, Александра Твардовского, Владимира Лакшина. Владимир Бушин в книге «Александр Солженицын. Гений первого плевка» высказался ещё резче: