Писатели и стукачи. История литературных доносов

В середине семидесятых годов на большинство православных диссидентов, к которым принадлежал и Вадим Борисов, обрушились гонения со стороны властей. Московский университет не разрешил Диме представить к защите диссертацию по истории православной церкви XIV и XV веков. С этого времени Борисов полностью отдался правозащитной деятельности – подписывал письма в защиту редактора рукописных журналов «Вече» и «Земля» Владимира Осипова, выступил в защиту священника Дмитрия Дудко, которого лишили прихода под давлением властей, подписал «Экуменическое обращение», где рассказывалось о дискриминации верующих в СССР. Вскоре Вадим Борисов под впечатлением от произведений Солженицына предложил ему свои услуги в качестве доверенного лица. С тех пор он выполнял частные поручения изгнанника, собирал материалы для его книг, стал составителем самиздатовского сборника «Август четырнадцатого читают на родине». В свою очередь, Солженицын поддерживал Борисова материально, поскольку гонорарами с переводов тот был не в состоянии прокормить свою многодетную семью. Эта помощь позволяла жить вполне безбедно.

В самиздатовском информационном бюллетене «Хроника текущих событий» за 1977 год сообщалось следующее:

«Вадим Борисов 28 апреля явился по повестке в приемную КГБ (на прежние вызовы-приглашения без повестки – он не откликался). Сотрудники КГБ сказали, что ему надо устроиться на работу, а не жить случайными заработками, и вызвались помочь ему в этом. Борисов отказался от помощи – "достаточно, если вы не будете мне мешать". Борисова заверили, что никаких указаний, запрещающих брать его на работу, КГБ не дает. Разговор коснулся также статьи Борисова, помещенной в сборнике "Из-под глыб" (Хр.34). Один из собеседников Борисова, оказавшийся его "коллегой" (он, как и Борисов, окончил исторический факультет университета), пожаловался, что статья написана слишком сложно».

Понятно, что Дима ни при каких условиях не согласился бы принять помощь от КГБ. Столь же естественно, что он умолчал об основном источнике своих доходов, однако фраза «достаточно, если вы не будете мешать» свидетельствует, что финансовая поддержка позволяла ему чувствовать себя уверенно в разговоре с представителями власти.

А вот что писала журналистка Мария Слоним о том, как жили Борисовы в конце 80-х:

«Когда после тринадцати лет отсутствия, в 1987 году, я приехала в Москву, то, конечно, сразу попала к Борисовым. Из кухни, правда, пришлось переместиться в гостиную: слишком много народу собралось. Там были Зоя Крахмальникова и Феликс Светов, которых только что освободили из ссылки. Атмосферы счастья и радости не передать! Совершенно искренние слова Зои о том, что мы, бедные, настрадались там в эмиграции, что нам было тяжелее, чем им в ссылке, меня привели в смятение. Мне-то казалось, что мне подарили еще одну жизнь, а у них отняли большой кусок их жизни. Сейчас это кажется удивительным, но тогда мы все дружно поднимали тост за Горбачева, который их выпустил, а меня впустил».

В 1988 году по рекомендации Солженицына главный редактор «Нового мира» Сергей Залыгин назначил Вадима Борисова своим заместителем. Стараниями Борисова был опубликован роман «Доктор Живаго» Бориса Пастернака, записные книжки Осипа Мандельштама, а также главы из «Архипелага Гулаг» Солженицына – публикация этой книги была условием возвращения писателя на родину.

С конца 80-х годов Борисов стал официальным литературным агентом Солженицына в СССР. В его обязанности входило распространение трудов писателя среди широких слоёв населения страны. Для этого Солженицын выделял деньги из своих гонораров, полученных за издание книг за рубежом. Но всё это только предыстория – главная история впереди.

В декабрьском номере «Нового мира» за 1991 год Александр Солженицын опубликовал главу из сборника очерков под впечатляющим названием «Бодался телёнок с дубом». Вот небольшой фрагмент из этой главы, написанной в 1975 году, в котором речь идёт о кандидатуре представителя писателя в Москве – её предложила Александру Исаевичу его супруга:

«На эту роль она избрала одного из своих друзей… Это был милый застенчивый молодой человек с вьющимися чёрными волосами, в очках, тонкий любитель поэзии, знаток русских песен и сам с хорошим голосом. Глубокая и чистая душа. Со всеми всегда мягок, а линия жизни – уверенно твёрдая… Дима Борисов стал тесным другом нашей семьи, шафером на нашем венчанье, крёстным отцом моего Степана… Цепочка Дима Борисов – Женя Барабанов – и дальше кто-то во французском посольстве, кого мы не знали и условно называли "Вася" (с опозданием приоткрыл мне Барабанов, что "Вася" – это она, и притом монахиня), – действовала безотказно три года, начиная с машинописи "Августа"… в 1971. Это была наша главная бесперебойная связь с Западом, и она никогда не была выслежена КГБ, и ничего не знали другие в посольстве».