Писец. История одного туриста

– Не знаешь? Так я скажу! Начнётся беспредел! Думай о последствиях, Якоб! Так что вставь себе линзы, сынок. Их хотя бы можно проглотить, в случае чего.

Я не знал, что на это ответить – профессор был убедительным. Впрочем, как всегда.

Научный склад ума – хорошая штука, скажу я вам. Но променять изящные очки на долбаные линзы мне всё же не хотелось.

– Теперь придётся сделать вам новые документы. Перестрахуемся, пожалуй. Хорошо, что у меня есть связи в старом, добром, но преступном мире. Дайте мне свои паспорта!

Мы отдали Каннингему документы, а он взял и сжёг их в своей пепельнице. Вот так, лёгким движением руки, Каннингем прикончил Якоба Гроота вместе с Патрицией Фридриксен. Но ходить под чужими именами было для нас делом привычным, так что дискомфорта от возмутительного фортеля профессора мы не почувствовали.

– А теперь отдыхайте! Мне нужно готовиться к конференции. Я там буду выступать! Соберутся сливки научного мира! Самые жирные сливки! Я не могу пропустить такое событие! Придётся, правда, пересекать океан, а я этого не люблю. Но что поделать… Жду вас завтра в полдень – обсудим наши дела. Бартон, неси ещё коньяка, дружок!

Мы оставили учёного наедине с коньяком и научными мыслями, а сами поехали расслабляться в нашу гостиницу.

Там мы взяли вина и сели на закрытой веранде – с неё была видна Темза и пароходы, которые без опаски бороздили её мутные воды, несмотря на дождливую погоду. Мне нравилось сочетание пароходов и дождя.

– Я чувствую, что скоро всё разрешится, – сказала Патриция.

– Ты о чём?

– Я об отце. Только что-то предчувствия грустные.

Я посмотрел на Патрицию и в первый раз я увидел на её глазах слёзы.

Я обнял свою боевую подругу.

– Ну что ты? Не унывай! Мы порвём всех, кто встанет у нас на пути! Даже нашего учёного потреплем за уши, если будет нужно.

– Знаешь, Якоб, я устала. Никогда ещё я не чувствовала такую усталость.

– От чего устала?

– От жизни. Наверное, слишком быстрый выбран темп. Хочется остановиться и заняться чем-то очень важным.

– Мы будем искать твоего отца – что может быть важнее?

Патриция посмотрела на меня и улыбнулась. А потом укусила за нос. В тот момент я в очередной раз понял, что люблю эту женщину. Сами понимаете, что всю ночь я посвятил либо своей любимой подруге, либо своим добрым инстинктам.

На следующий день мы снова приехали к профессору. Он сидел в своём кресле и курил сигару. Выглядел Каннингем задумчивым и что-то читал.

Он жестом предложил нам сесть, но отрываться от своего занимательного чтива не стал.

Мы сели в кресла и принялись ждать, потому что профессор не любил, когда его отрывали от важного дела, и начинал беситься.

Патриция занялась ревизией своего скромного макияжа, а я нашёл на столике какой-то научный журнал со странным названием – то ли «Panthouse», то ли «Penhouse» – я не помню, и стал рассматривать цветные картинки, потому что строгие научные тексты я не понимал.

Наконец, Каннингем оторвался от своего чтива, затушил сигару, поднял глаза и поправил парик.

– Да! Будет непросто! Мне предстоит серьёзное дело! Или даже научная битва за мою теорию. Эти мордатые академики думают, что они умнее меня! Ха! Придётся доказать им обратное!

Я отложил журнал.

– Полагаю, Вы говорите о предстоящей конференции? – спросил я.

– Да! Я умою этих снобов! И умоются они своими же слезами! Мой доклад утрёт этим соплякам их учёные сопли!

Профессор встал и разлил коньяк по бокалам. Я решил сделать профессору приятное и спросил о его докладе.

– Я, конечно, далёк от физики, да и от точной науки вообще, и вряд ли пойму Вас… Но как называется Ваш доклад, мистер Каннингем?

– Критический анализ теории струн на примере теории пространственно-временных дырок Каннингема.

– Вы хотите, наконец, рассказать им о своём открытии?

– Боже упаси! Этим бездарям я никогда ничего не открою! Даже бутылку коньяка! Буду оперировать теориями! А теории – это… сами понимаете! Выпьем за мой предстоящий успех!

Мы встали на свои ноги, ударились бокалами и сделали по глотку.

– Да, наука будет передо мной в большом долгу, друзья мои, который она никогда не сможет мне отдать, к моему величайшему сожалению. А эту старую жабу будем кончать! Она мешает мне заниматься наукой! Сучка! Я не преувеличу, если скажу, что она – враг всего человечества! А я стану, пожалуй, его спасителем и избавлю нашу несчастную планету от этой китайской хабалки!

– Вы, конечно, говорите о Мадам, сэр? – спросила Патриция.

– А о ком же ещё? Кто ещё хочет разорить меня и унизить в глазах цивилизованного мира?

– У Вас уже есть план?

– Есть кое-какие мыслишки. Но мне интересно, что думают мои верные соратники и друзья, то есть – вы.

– Я с Вами совершенно согласен, мистер Каннингем, – сказал я. – Эти китайцы совсем распоясались. Нужно покончить с Мадам, и как можно скорее.

– А что думаешь ты, Патриция?

– Полагаю, что такие дела с кондачка не решаются. Нужно как следует подготовиться и составить подробный план, если…

– Если? Что если? Ну, договаривай, дорогая.

– Если нельзя решить дело миром.