Писец. История одного туриста

Хотя, конечно же, любой мужчина с традиционными ценностями по достоинству оценил бы её привлекательность и набросился бы на мадемуазель при первом удобном случае. Да и меня самого удерживали лишь придуманные культурные предрассудки и присутствие Патриции.

Китаянка пригласила нас в гостиную и налила нам вина. Мы расселись по креслам. Мадемуазель Ли смотрела на меня, а Патрицию она игнорировала, как будто её и не было. Это облегчало мне задачу, скажу я вам.

– Мадам осталась довольна вашей работой, – сказала восточная красавица.

– Мы польщены, – ответила Патриция, а я не успел даже открыть свой рот.

Китаянка посмотрела на мою подругу с осуждением, но снова перевела взгляд на меня.

– Если будете продолжать в таком же духе, сможете рассчитывать на головокружительную карьеру.

– Ох, у меня уже закружилась голова! Такие перспективы! – кинула Патриция.

Мадемуазель Ли сделала глоток вина, а Патриция сделала два.

– Напомните мне, как вас зовут, – сказала Ли.

– Елизавета Сорокина.

– В прошлый раз Вы представлялись другим именем, насколько я помню.

– В прошлый раз Вы тоже выглядели более… пристойно.

Я решил вмешаться, потому что дерзкая Патриция могла всё испортить.

– Мадемуазель Ли, мы вынуждены были изменить имена после несчастного случая с одним джентльменом, невольными свидетелями которого мы стали в Майами. Мы тогда как раз возвращались из Южной Америки. Теперь нас могут искать интернациональные полицейские, и нам бы не хотелось, чтобы нас нашли.

– Да-да. Я слышала. Какой-то джентльмен подавился очками в ресторане.

– В сортире. Сначала он испортил дорогой костюм другого джентльмена, а потом подавился и сдох, – уточнила Патриция.

– Бывает, знаете ли, – сказал я. – Я теперь тоже не Гроот, а Ибн Сина. Ничего страшного, полагаю. И под этим именем тоже можно делать добрые и полезные дела.

– Несомненно, – сказала китаянка и погладила свой бокал с вином.

– А Вы для чего нас пригласили? – спросила Патриция.

– Похвалить.

– Похвалили? Мы можем идти?

– Вас я не задерживаю. Если торопитесь, то идите. А мы с мистером Гроотом, простите, Ибн Синой, обсудим новое задание.

– Я, пожалуй, останусь. Ведь это задание для нас двоих, не так ли?

– А я полагаю, что он и один справится. Он уже доказал, что он – лучший, – сказала китаянка и посмотрела на меня так, что я почувствовал как по моей коже побежали мурашки.

– Да пошла ты! – сказала Патриция, встала и зашагала к двери.

У двери она остановилась и посмотрела на нас с мадемуазель Ли.

– Ибн Сина, я буду ждать тебя в гостинице! – сказала она и ушла.

Я почувствовал некоторую неловкость, но китаянка развеяла её с необыкновенной лёгкостью.

– Не берите в голову, – сказала она. – У неё месячные.

Я подумал, что раз так, то всё к лучшему.

– Я налью Вам ещё вина, – сказал я.

Я наполнил бокалы и осушил свой одним глотком.

– Любите вино?

– Да. И красивых, но умных женщин тоже.

– Неужели. А эта «красотка» не ревнует? Кто она Вам?

– Деловой партнёр. Работаем вместе. Сотрудница, стало быть.

Теперь уже мадемуазель Ли выпила своё вино одним глотком.

Это был знак, и я решил действовать.

Я встал на свои ноги и подошёл к китаянке, а она поставила свой бокал и тоже встала на ноги.

Я тогда разволновался, потому что опасался провала. Да и мысли о Патриции давили на Якоба Гроота.

– Вы самая красивая китаянка, каких я только видел. Нет, не китаянка. Вы самая прелестная из девушек, каких я только видел. И это платье Вам очень идёт!

– Значит, туфли ни к чёрту?

Мой бокал выпал из руки и тут же разбился.

Я притянул мадемуазель Ли к себе и поцеловал – она не сопротивлялась, а я перестал волноваться.

Я поднял девицу на руки и поинтересовался, где в доме спальня, потому что ничего другого мне в голову тогда не пришло.

Китаянка кивком головы указала мне путь и я, с мадемуазелью на руках, поспешил искать кровать.

Нужно сказать, китаянка старалась мне понравиться и местами превосходила других моих подруг в искусстве телесной близости. А строптивая Патриция могла бы кое-чему поучиться у мадемуазель Ли.

Китаянка уговорила меня остаться на ночь, и я не упорствовал, потому что она мне понравилась.

Да и нужно было выполнить задание Каннингема – встроить в девушку микрочип, наконец.

Кроме того, у меня были обязательства перед наркотической баронессой, которые я собирался выполнить, чтобы получить деньги, и чтобы в Южной Америке забыли о существовании Патриции. Я не хотел терять боевую подругу – она была мне самым близким человеком, и я верил ей, как самому себе.

Мадемуазель Ли имела привычку курить в постели сигареты, и мне это не нравилось, но я помалкивал в тряпку.

– Я тебе нравлюсь? – спросила меня китаянка и затянулась едким дымом.

– Да, – ответил я и не соврал.

– Ты хотел бы со мной встречаться?

– Я мечтаю об этом.

Мадемуазель затушила свою сигарету, залезла на меня, и в очередной раз убедила меня в своей женственности.

Что ни говори, но та ночь была одной из самых незабываемых в моей долгой жизни – я тогда устал, как загнанный конь.

Во время одного из перекуров, китаянка поинтересовалась у меня о делах Каннингема.

– А как дела у мистера Каннингема? – спросила она. – Не болеет?