Писец. История одного туриста

– Якоб, ты задаёшь слишком много вопросов. Я, как предприниматель, не одобряю сование чужого носа в мои скромные дела, но, как учёный, я приветствую вопросы. Потому что вопрос – это первый шаг к истине. Поэтому я пойду тебе навстречу и удовлетворю твой интерес. Этот чип – моё новое гениальное изобретение. Он не имеет чёткой молекулярной структуры и подстраивается под среду, в которой оказывается. Это новое слово в мире чипов, сред и структур, поверь!

Я поверил.

– Но для чего он? Дайте-ка угадаю… Вы хотите выкачать из её мозга всю информацию о Мадам?

– Близко, но не совсем то.

Каннингем наклонил Гроота и приставил его ухо к своим устам.

– Я хочу видеть её глазами, – прошептал он.

Я удивился, но промолчал. А профессор возбудился так, как он это делал всякий раз, когда рассказывал о своих гениальных открытиях и изобретениях.

– Чип подключится к зрительным и слуховым нервам китаянки и будет передавать данные, которые она получает из мира через свои узкие глазки и маленькие ушки. А мой компьютер будет их записывать и анализировать, то есть выполнять функцию её мозга, а заодно преобразовывать в изображение на экране. А я смогу просматривать запись, когда мне вздумается. И под музыку! А? Каково? Ну не замечательно ли?

– Вы будете видеть то, что видит или видела она?

– Видеть мы с ней будем одно и то же, но по-разному. Потому что её мозг преобразует увиденное глазами иначе, чем мой компьютер. Она видит не глазами, но сердцем. Информация искажается чувствами, эмоциями, а мой компьютер чувств не имеет, поэтому я буду видеть без искажения. Забавно, не так ли?

– Несомненно. Но как я должен поместить чип в голову? Она должна его проглотить?

– Нет. Если она его проглотит, он попадёт совсем в другое место.

Профессор поставил меня в тупик.

– Якоб, неужели у тебя нет иной мысли, кроме идеи с глотанием? Не перестаю удивляться людям, ей богу! Это история с мистером Смитом так повлияла на твоё мышление?

– Мистер Каннингем, я в затруднении.

– Я вижу. Но я помогу. Разве у человека в голове нету других отверстий, кроме ротовой полости?

– Уши, ноздри…

– Вот. Именно! Введёшь ей чип через её прелестный носик.

– Но как сделать это незаметно? Вырубить её?

– Якоб, всё должно пройти гладко и без лишнего шума. Чтобы она не заподозрила неладного. Засадишь ей во сне.

– Усыпить?

– Она может и сама уснуть. Даже китайцы иногда спят!

– Провести с ней ночь?

– Это уже на твоё усмотрение. Сообразишь сам. Вставишь ей в нос аппаратуру вот этим концом и нажмёшь вот здесь. Но предупреждаю: эта хреновина отваливается – никак не могу придумать, как её надёжнее закрепить.

Учёный задумался, но мысль не задержалась.

– Так что мелкую деталь не потеряй, иначе тебя начнут подозревать! Глупо погореть из-за мелкой детали! Хотя именно из-за мелочей все и горят. Не так ли?

И тут до меня дошло! Я вспомнил, что точь-в-точь такую деталь нашёл у Патриции в гостиничном номере ещё до моего увлекательного вояжа с мистером Сэндлером. И красная кровь шла тогда у неё носом, а не из ушей, или из какого-нибудь другого места!

Получалось, что Патриции тоже ввели новейшую разработку Каннингема, и он мог видеть её глазами и слышать её ушами!

И тот, кто вставил ей микрочип, а потом потерял-таки ненадёжную детальку, провёл с ней ночь? Эта умозаключение ударило по моему самолюбию с такой же силой, с какой Патриция била в междуножие другим людям в случае опасности! Якоб Гроот снова ревновал. Но я уже не поддавался этой слабости.

Я решил не говорить Патриции о чипе в её голове, чтобы не травмировать лишний раз хрупкую и ранимую девушку. Да и планы в отношении мадемуазель Ли не позволяли мне болтать лишнего – полагаю, вы меня понимаете.

Но вот кто был тем мерзавцем, который внедрил в девушку чудесный чип Каннингема? И провёл ли он с ней ночь тогда, когда мы ещё не стали с Патрицией близкими друзьями? Эти загадки мучили меня и не отпускали моего внимания.

Через какое-то время Патриция закончила восхищаться подарком, и мы засобирались восвояси. Нам предстояло подготовиться к предстоящей встрече с той самой мадемуазель Ли, которая, как нам с Каннингемом казалось, положила на меня свой китайский глаз. А может, сразу два.

10

Ночью я снова рассказывал Патриции о своей любви и попытался подкрепить свои слова добрыми делами. Но мысли о чипе, честно сказать, не давали мне расслабиться, и Патриция это заметила.

– Тебя что-то беспокоит?

– Нет. Я… Я… просто хочу пить.

Я выпил воды, но это мне не помогло.

– Якоб, я же вижу. Скажи мне! Не держи в себе!

Недержание в таких деликатных случаях может дорогого стоить – можете мне поверить. Бывает так, что лучше молчать, нежели трепать своим языком, так что я помалкивал.

Патриции моё молчание не понравилось, но ничего поделать с ним она не могла. Да и я, пожалуй, тоже – что уж говорить о библиотекаре…

На следующий день, в назначенный час, мы были в шикарном доме мадемуазель Ли – в этот раз нас встречала сама хозяйка.

Она была одета вызывающим образом – короткое платье с глубоким декольте подчёркивали восточную красоту её миниатюрного тела, но с макияжем, она, пожалуй, перетрудилась.