Писец. История одного туриста

– Нет, слава богам! Здоров, как бык!

– Я хочу, чтобы ты побольше рассказывал мне о Каннингеме.

– А что тебя интересует?

– Над чем он работает, с кем встречается, какие у него планы? Мне всё о нём интересно!

– Отчего такой интерес к простому учёному и скромному предпринимателю?

– Это не простой учёный! Это великий человек! И, как все великие люди, он не может не вызывать интереса, не так ли?

Или китайцы такие наивные, или я не знаю, как объяснить детскую непосредственность мадемуазель Ли, потому что тупой коровой она не была – можете мне поверить.

Вероятно, таким нетривиальным способом китаянка хотела перетянуть меня на сторону Мадам, чтобы я доносил на профессора и плясал под мадамову дуду, но я, конечно же, не пошёл на дешёвом китайском поводу. Вовремя раскусить замысел врага – половина победы, скажу я вам.

Но всё же я пообещал делиться с китаянкой информацией о Каннингеме в обмен на наши встречи, чтобы не вызвать лишних подозрений, и принялся ждать, пока она уснёт, чтобы завершить свою добрую миссию.

И мадемуазель Ли таки уснула. Прав был Каннингем – китайцы спят так же, как и все остальные люди.

Я выждал пару-тройку часов, чтобы сон китаянки окреп – не хотелось оконфузиться перед красивой девушкой, знаете ли.

Затем я достал чудесный аппаратус Каннингема, вставил в нос мадемуазель Ли и нажал туда, куда показывал профессор. Аппаратус щёлкнул, китаянка дёрнулась.

В полутьме я всё же заметил, как непослушная деталь отлетела-таки от прибора и скрылась в комнате. Как вы, вероятно, помните, оставлять её в доме было нельзя, поэтому я включил фонарик в своей телефонной машине и принялся ползать по полу с надеждой обнаружить маленькую, но дерзкую детальку.

Мои поиски затянулись, и я начал нервничать, потому что китаянка принялась ворочаться и постанывать. Она даже ворчала, но на китайском языке.

Не знаю, было ли это связано с подключением чипа к зрительным и слуховым нервам, или ей снился душераздирающий сон, но библиотекарь принялся паниковать. А вот мистер Ибн Сина сумел-таки сохранить своё спокойствие.

И когда я, наконец, нащупал потерянную деталь, мадемуазель Ли проснулась.

– Кто здесь? – спросила она басистым голосом.

Я принял было его за голос охранника, но китаянка включила лампу на прикроватной тумбе и заговорила в обычном для неё тембре.

– Якоб, что ты делаешь? – спросила она.

– Захотел в туалет и уронил телефонный аппаратус, а в темноте его сразу и не найти. Почему бы им не обрабатывать трубки фосфором, чтобы они светились?

– Ты куда-то хотел позвонить?

– Нет, хотел посветить себе, чтобы не…

– Ай! Якоб! Откуда кровь? Вчера её точно не было! – закричала мадемуазель Ли.

Она сидела на кровати и смотрела на красные кровавые пятна, которые появились на простыне и подушке.

– А, это пустяки! Кровь из носа. У тебя пошла кровь из носа, – сказал я и показал китаянке на свой нос.

Мадемуазель Ли вскочила на свои ноги и побежала в уборную. Пока она плескалась, я спрятал деталь и сам аппаратус в карман штанов и начал собираться.

Девица вышла в халате, со смытым напрочь макияжем и с ватой в ноздрях.

– У меня никогда не шла кровь носом, – сказала она уже знакомую мне фразу.

– Это бывает. Я уже такое видел. Ничего страшного. Пройдёт.

Я обнял мадемуазель, и она успокоилась.

– Я до сих пор не знаю твоего имени, – сказал я.

– Меня зовут Ниу.

– Мне пора, Ниу.

– Через неделю у тебя будет новое задание. Будь готов! Мадам нельзя огорчаться – у неё портится настроение и она начинает чихать на всех и отдавать людоедские приказы. Недавно она приказала отрезать хвостик одному из своих слуг и заставила его съесть своё сокровище на её глазах.

Меня передёрнуло от такой жестокости, и я пообещал как следует подготовиться.

– Я буду ждать тебя послезавтра, – сказала Ниу напоследок. – Приготовлю кое-какие игрушки для нас.

Мне нравилось играть ещё с детства, и я пообещал прибыть.

Когда я вернулся в гостиницу, Патриция не спала. Помню, это меня расстроило, потому что до завтрака была ещё пара-тройка часов.

– Ты переспал с этой китайской куклой? – спросила меня Патриция.

– Ничего не было, Патриция. Я был у профессора. Он срочно вызвал меня, чтобы обсудить наши манёвры. Мы же на войне – ты, надеюсь, не забыла?

– Я тебе не верю! Почему ты не хочешь сказать мне правду?

Я хотел сказать Патриции правду, но не мог. Или-таки мог? Или не хотел? Честно сказать, я уже не помню.

– Но почему ты не хочешь мне поверить? Разве я обманывал тебя когда-нибудь?

– Всегда приходит первый раз. А после него уже не остановиться!

Я подумал тогда, что это другие не останавливаются, а я-то остановлюсь.

– Я позвоню профессору.

– Патриция, мне кажется, мы должны доверять друг другу, – сказал я и отобрал у девушки телефонную машину.

– Ладно. Но если ты переспал с этой долбаной китайской шлюхой, то ей не жить!

Если Патриция отомстит Ниу и лишит-таки её жизни, то моя ночная работа уйдёт на смарку, подумал я тогда – ведь профессор не сможет воспользоваться своим изобретением. Зачем что-то изобретать, если потом этим не пользоваться?

– Что за шантаж? Она нужна нам, чтобы расправиться с Мадам.