Писец. История одного туриста

Длинный воин достал из-под своей койки палку и замахнулся на лежащего Марцеллуса.

Я закрыл глаза и приготовился к новым поломкам несчастного тела, но просить о пощаде не собирался. А Марцеллус перепугался и не мог вымолвить от страха ни слова.

– Отвали от него, Барберикс! – сказал кто-то из тёмного угла комнаты.

Я открыл глаза, потому что не ожидал спасения от деревянной палки и удивился.

– Это кто бзднул? – сказал длинный человек и опустил свою тяжёлую дубину.

– Это сказал я, – ответили ему.

– Уж не Безносий ли отважился подать голос?

Верзила подошёл к койке, которая стояла в тёмном углу, а с неё поднялся невысокий, но рыжий человек с забинтованным носом. Если быть точным, то носа у него не было вовсе, и тряпка лишь прикрывала две дырки на том месте, где когда-то находился нос.

– Безносий осмелел, парни!

К человеку без носа подошёл второй гладиатор с большой головой.

– Ты что, германский хер, захотел прилечь с этим муднем? – сказал он и показал свои кулаки.

– Он, наверно, хочет стать его подружкой! – сказал длинный гладиатор, и они с большеголовым человеком рассмеялись.

Порадовались и остальные гладиаторы, которые обступили беседующих мужчин и с удовольствием наблюдали за их добрым общением. Не смеялись лишь мы с Безносием, потому что нам такие шутки не нравились.

– Ты же видишь – он не может тебе отомстить. А бить раненого дешёвой палкой – занятие недостойное даже для долбаного галльского гладиатора! – сказал человек с дырками вместо носа.

– Не тебе учить меня манерам, германская свинья! – сказал верзила.

– Безносий здесь всего месяц, а уже решает кто тут раненый, а кто нет! – сказал большеголовый человек. – Надо бы указать ему на его долбаное место, Барберикс!

– Его место у параши, Тетрикс!

– Ты прав, друг! Давай-ка вздуем и этого мудня!

Большеголовый галл замахнулся и ткнул своим кулаком Безносия в лицо, но тот увернулся и ответил метким ударом своей крепкой руки в живот Тетрикса. Его противник от неожиданного сопротивления вскрикнул и стал задыхаться.

– На галла замахнулся, германская шваль?! На-ка, отведай галльской палочки! – заорал длинный гладиатор.

Он замахнулся своей дубиной, но когда поднимал её, то заехал по морде своего скорчившегося приятеля. Тот вскрикнул ещё раз, но ещё более жалобным голосом, и свалился на пол.

Безносий воспользовался лёгким замешательством Барберикса и выхватил у него дубину. Ну, а потом он опустил её на глупую голову длинного противника.

Верзила прилёг со своим приятелем Тетриксом и тоже перестал реагировать на окружающий его мир.

Гладиаторы махнули своими руками и выругались, потому что надеялись увидеть кровавый бой одного германца с двумя галлами, но обломались в своих добрых надеждах. Вечер был испорчен со всей определённостью, поэтому было решено лечь спать.

Расстроенные парни уложили Барберикса и Тетрикса на их койки, и до утра воинственные галлы более не просыпались.

– Спасибо, Безносий, – сказал я.

– Как тебя зовут? – спросил храбрый германец.

– Писец, – ответил я.

Безносий промолчал и удалился в свой тёмный угол.

Утром явился Базилий и стал ходить между коек и пинать лежащих гладиаторов своими накачанными ногами.

– Подъём! Чего развалились, как долбаные шлюхи?! Долбаный день уже начался! – разорался он на всю школу.

Гладиаторы вскакивали с коек и в панике накидывали на себя самые дешёвые туники. Я вскакивать не стал, потому что болело всё тело, да и Марцеллус хотел ещё поваляться.

– Что с твоей долбаной харей, Тетрикс? На дверь напоролся?

– Так точно!

– Хорошо, что у нас в школе крепкие двери! Каждые три дня кто-нибудь, да норовит попортить имущество! Бегом все строиться!

Базилий подошёл ко мне.

– Ну что, Писец, эти мудни не посягали на твою долбаную честь? Триксий приказал мне беречь твою голову и правую руку. Про остальное он ничего не говорил.

– Нет, Базилий. Парни оказались любезными и добрыми. И приятными собеседниками, пожалуй.

– Мы здесь не для бесед собрались! Через пару-тройку дней встанешь в строй – я буду делать из тебя долбаного гладиатора, Писец!

– Я хочу стать лучшим! – сказал зачем-то Марцеллус, хотя у меня такой мысли не было.

Но Базилию такое заявление пришлось по душе.

– Похвально, Писец! – сказал он и хлопнул меня своей ладонью по правой ноге.

Я скривился от боли, но не издал не звука.

– Ладно! Валяйся, Писец. У тебя есть два долбаных дня! – сказал Базилий и ушёл.

Я остался один.

Но потом пришёл слуга и принёс мне варёные бобы, яйца, хлеб с водой и кувшин для малой нужды.

Я поел, справил нужду и отпустил слугу с посудой.

Но не прошло и половины дня, как ко мне пришла Дорис в маске обезьяны. Да-да, та самая Дорис, которая нравилась мне, которой нравился я, и которая спасла меня от расправы своей доброй, но не в меру нервной маменьки.

Девушка села на край моей койки.

– Ну как ты, Писец?

– С каждым днём всё лучше и лучше! Боги на моей стороне! – сказал я.

Дорис дотронулась до моей левой руки, и я почувствовал радость, но вкупе с болью, поэтому моя улыбка получилась вымученной, надо полагать.

– Дорис…