Письма

Увы, увы мне несчастной! Я не вижу другой причины, как то, что взор сознания не желает смотреть на древо Креста, на котором являет себя столь пылкая любовь. Это сладостное и нежное учение, изобилующее плодами, дарующими жизнь; в нем великодушие, ибо Он отверз и разъял Свое тело, из великодушия принес себя в жертву и совершил наше омовение и крещение Своею кровью. К этому крещению мы можем и должны ежедневно прибегать с великой любовью и непрестанной памятью: ибо подобно тому, как в крещении водой душа очищается от первородного греха и получает благодать, так кровью смываются наши нечестивые поступки[130] и нетерпение, и всякая обида умирает в нас. Мы уже не вспоминаем об этой обиде и не стремимся отомстить за нее, но душа получает полноту благодати, которая направляет ее по верному пути. Итак, я говорю, что, видя это, душа не может устоять и не уничтожить полностью, не убить свою извращенную чувственную волю, всегда бунтующую против души и против своего Создателя[131], но, стремясь к славе Божией и спасению души, перестанет обращать внимание на себя, а поступит как любящий человек, сердце и чувство которого принадлежат не ему, а тому, кого он любит. Любовь обладает таким свойством, что любящего и любимого наделяет единым сердцем и единым чувством;[132] и то, что любит один, любит и другой, ибо, если бы существовало хоть какое-то разногласие в любви, она не была бы совершенной. Я часто наблюдала, что любовь, питаемая нами к чему-либо, — то ли во имя нашей пользы, то ли ради наслаждения или удовольствия, которые мы находим в ней, — стремясь достигнуть результата, не взирает ни на низость, ни на оскорбление, ни на испытываемые страдания; не обращает она внимания и на усилия, а занята лишь тем, что старается удовлетворить желание, получив вожделенное.