Письма

Уповаю на бесконечное милосердие Божие, которое Своею благодатью побудит Вас ответить Господу с великим усердием, а святой Церкви и Папе Урбану VI — незамедлительно выказав послушание. Господь не презрит стольких молитв и слез слуг Ваших, пекущихся о Вашем спасении. Будьте признательны и благодарны за такую милость, дабы питался в Вас источник милосердия. Ничего более не скажу. Пребывайте в святой и сладостной любви Божией. Иисус сладостный, Иисус любовь.

ПИСЬМО 24 (28) Мессеру Бернабо Висконти, правителю Милана, через послов, отправленных к ней этим правителем [271]

Во имя распятого Иисуса Христа и сладчайшей Марии. Я, Екатерина, слуга и раба слуг Христовых, пишу Вам в Его драгоценной крови, желая видеть Вас причастным крови Сына Божия, — как подобает сыну, созданному высшим Отцом по образу и подобию Его, как выкупленному рабу, — дабы Вы жили в любви и святом страхе Божием. Вы знаете, что тот, кто не любит своего Создателя сыновней любовью, не может быть причастен Крови. Итак, необходима любовь.

О дражайший отец, каким окаменевшим и упорствующим должно быть сердце, чтобы не растаять от нежного чувства и любви, питаемых к нему божественною Благостью? Любите, любите! Посмотрите, ведь Вас возлюбили прежде, чем полюбили Вы. Взглянув внутрь Себя, Бог полюбил красоту Своего создания и, движимый огнем неизреченной любви, создал его — для того лишь, чтобы оно обрело жизнь вечную и наслаждалось тем бесконечным благом, коим наслаждался Он Сам. О неизреченная Любовь, Ты явственно доказала эту любовь. Когда человек утратил Благодать из-за смертного греха, из-за непослушания Тебе, Господь мой, он лишился той любви. А теперь посмотрите, отче, каким способом милосердие Святого Духа возродило Благодать в человеке. Видите: всевышний Бог принял рабское состояние нашей человеческой природы в таком уничижении и глубоком смирении, которые должны посрамить нашу гордость. Да устыдятся неразумные сыны Адамовы! Что может быть сильнее, чем видеть Бога, смирившегося до человека? Ни больше, ни меньше — как будто человек повелевает Богом, а не Бог человеком! А ведь в человеке самом по себе нет бытия; все, что у него есть, он имеет от Бога по благодати, не по долгу[272]. Никто из познавших самого себя никогда не оскорбит смертельно Бога, не возгордится ни своим положением, ни величием, ни властью. Если бы такой человек правил всем миром, он почитал бы себя ничтожеством: ведь и над ним, как над самым презренным существом, господствует смерть; и неразумные наслаждения мира сего проходят для него так же, как и для всякого другого; он не в состоянии сделать так, чтобы жизнь, и здоровье, и все прочее, что сотворено, не пронеслось подобно ветру, он не в силах их удержать. Следовательно, какой бы властью ни обладали мы в этом мире, мы не можем считать себя господами[273]. А разве это власть, коль скоро она может быть у меня отнята и не подчиняется моей воле? Не думаю, что стоит зваться и почитать себя господами — скорее временными управляющими; да и право временно управлять дается нам не навсегда, а лишь на время, — на такой срок, какой будет угоден сладостному Господу нашему.