Письма, 1926-1969

Усугубились ревматические осложнения, боли и мышечная слабость. К тому же добавился грипп и так называемый бронхоэктаз. Вот уже несколько недель я не работаю. Последнее, что я написал, – короткие политические заметки о положении в Германии. «О независимом мышлении» не движется. Надеюсь, все наладится. Но в старости мы быстро заболеваем и долго выздоравливаем. Но есть шанс. Гертруда чувствует себя относительно неплохо в свои 88. Конечно, сердце ослабло, но все же работает. Она, как и прежде, очень предприимчива и полна идей, хотя и жалуется на усталость и головокружения. Все это звучит довольно жалко. Все не так плохо, но, полагаю, не могу не написать вам ни строчки. Мы радуемся жизни. Я избавлен от необходимости продолжать писать и публиковаться. Это не так важно. Мы принимаем ровно столько гостей и работаем ровно столько, сколько хотим в нашем состоянии.

Сердечный привет

Ваш Карл

Чтобы ты увидела, что писать я по-прежнему могу, делаю эту приписку. Сегодня чувствую себя лучше.

Чем Ты занята? Зарождается ли что-то новое?

Эштон как всегда прекрасен. Его предложения всегда верны. Я очень ему благодарен. Должно быть, это человек высшего класса.

417. Ханна Арендт Карлу ЯсперсуЧикаго, 13 апреля 1967

Дорогой Почтеннейший,

наши письма разминулись. Я была так рада получить одно от вас. Генрих сразу, не успев переслать, зачитал мне его по телефону.

Сегодня пишу в спешке, потому что только что получила письмо от адвоката по делу о выплате компенсаций (Ты помнишь, защита диссертации и т. д.). Сперва в министерстве отказали, чего мы и ожидали (продолжается рассмотрение апелляции в федеральном суде, или как там он называется). Но в письме с отказом в качестве особого обстоятельства, имеющего решающее значение, был упомянут тот факт, что работа о Рахели не может считаться завершенной из-за отсутствующих двух глав. Теперь мой адвокат, который сейчас как раз находится в Германии, пишет, что, возможно, Твоя рекомендация – это совершенно не точно – могла бы помочь, ведь:

«Обширная работа о Рахели, даже в отсутствие двух заключительных глав, добавленных к книжному изданию, может считаться полноценной докторской работой»¹.

Он хотел бы приехать в Базель, чтобы обсудить с Тобой такое заявление или что-то подобное. Я написала: по причине состояния Твоего здоровья, я не могу гарантировать, что Ты будешь готов его принять, и предложила решить все вопросы письменно и т. д. Но если он позвонит – его зовут доктор Надольф Х. Ньюман (он же Нейман). Сейчас он живет в Берлине, Bristol Hotel Kempinksi, 1 Берлин 15, Курфюрстендамм 27, телефон: 8 81 06 91. Он очень хорошо осведомлен в вопросах юриспруденции, очень энергичен, Ты сможешь убедиться и сам, если он объявится. Как на зло дело серьезно запущенно, потому что я только сейчас получила письмо от 6 апреля. Оно шло через Нью-Йорк. Что касается самого дела, то у меня в этом отношении нехорошее предчувствие. Биография, как правило, заканчивается смертью субъекта. Здесь никакие слова не помогут. Но все же… Если Ты не хочешь делать подобное заявление, пожалуйста, Ты волен отказать сразу. Я все равно не верю, что подобные средства могут помочь. Но как я уже написала, господин очень энергичен и ни в коем случае не глуп. Он все равно придерживается мнения, что я проявляю недостаточно интереса к «объекту», субъектом которого была.

Прости это глупое письмо. Пишу под двойным давлением: со стороны господина Доктора (! очень важно) Ньюмана и моих так называемых местных обязательств. Об этом в другой раз. Была в Гарварде на крайне любопытной исторической конференции о русской революции. Только специалисты – из Англии, Франции, Германии, Голландии и Америки. Не больше 28 человек, я – единственная, кто не был погружен в тему, не говорю по-русски и т. д. Между Гарвардом и Чикаго я быстро летала в Нью-Йорк, чтобы поздороваться и попрощаться с Генрихом, что он по достоинству оценил. У него все хорошо. Врач хочет осмотреть его еще раз через три месяца.

С сердечным приветом – я все время вспоминаю прекрасную фразу Гертруды: «Мы мечтали состариться вместе, теперь мы должны нести свой крест»². Эта чудесная близость.

Всего наилучшего

Ваша

Ханна

1. См.: п. 418, прим. 1.

2. В дополнение к письму 416.

418. Карл Ясперс Ханне АрендтБазель, 24 апреля 1967

дорогая Ханна!

Я сразу написал господину Ньюману¹. Надеюсь, достаточно точно и убедительно. В этом деле, на мой взгляд, правда на Твоей стороне и стоит продолжать борьбу.

Мы будем счастливы увидеть вас в августе и наконец побеседовать с вами. Кое-что изменилось с прошлого года. Мой полиневрит несколько развился, и как следствие боли во время движения не проходят полностью (не помогает кортизон), а мышечная атрофия несколько затрудняет ходьбу. Но все не так плохо. Гертруда в прекрасной форме. Невозможно поверить в ее энергичность и силу в 88 лет.

Сердечный привет Тебе и Генриху

Ваш Карл

1. «Базель, 18 апреля 1967 г.

Уважаемый господин д-р Ньюман,