Письма. Документы. Воспоминания

Через несколько дней Климент Аркадьевич вместе с женой Александрой Алексеевной и пишущим эти строки посетили мастерскую Исаака Ильича. В это же время в мастерской находился и учитель Левитана В.Д. Поленов, с которым Климент Аркадьевич был уже раньше знаком. Из картин, находившихся в мастерской, Клименту Аркадьевичу особенно понравились «Озеро» (этюд к картине 1899 г.), «Буря. Дождь» (1898), «Летний тихий вечер» (1894) и «Уборка сена», картина, так и оставшаяся неоконченной.

Этими встречами и ограничивается личное знакомство Климента Аркадьевича с Левитаном, так как летом 1900 года он скончался.

Климент Аркадьевич до конца своей жизни с большим удовлетворением вспоминал об этих встречах, отзываясь о Левитане, как об одном из лучших мастеров кисти.

Что особенно ценил Климент Аркадьевич в Левитане? Исключительно глубокое знание природы и именно нашей природы, а также умение в каждом уголке природы найти настоящую поэзию.

А.И. Трояновская [191]

МОИ ВОСПОМИНАНИЯ О ЛЕВИТАНЕ

Левитан сблизился с моим отцом, московским врачом Иваном Ивановичем Трояновским, примерно в середине 1890-х годов. Отец лечил Исаака Ильича, у которого развилась тяжелая болезнь сердца. Знакомство между врачом и пациентом постепенно перешло в дружбу.

Отец интересовался живописью и собрал ценную коллекцию картин. Вначале он покупал полотна Киселева и Волкова. Под влиянием дружбы с В.Д. Поленовым он стал собирать произведения Поленова, Левитана и Серова. У отца было немало приятелей среди московских художников. В нашем небольшом домике на стрелке между Большой и Малой Молчановкой, впоследствии в квартире моих родителей на Скатертном, нередко бывали многие художники. В Левитане отец ценил не только великий талант, но и его душевную теплоту, его качества интересного и своеобразного человека.

В ту пору я была еще ребенком. Помню я Левитана смутно, но все же кое-что сохранилось у меня в памяти, и об этом-то я и хочу рассказать.

Мать моя, Анна Петровна, была прекрасной пианисткой, отец пел, Левитан же страстно любил музыку. Яркие, мажорные мелодии не привлекали его внимание; нравились ему очень напевы задумчивые, минорные. Помню, например, с каким вниманием и наслаждением слушал он романс Грига «Как солнца луч». И вообще он Грига очень любил.

Мне кажется, что дом моих родителей привлекал Левитана также своим семейным уютом. Перед моими глазами стоит наша скромная гостиная с ее мягкой мебелью, обитой пестреньким кретоном. Там у одного окна находилось любимое круглое кресло Левитана. В нем Исаак Ильич иногда просиживал в сумерках целые часы, тихий и задумчивый.

В декабре 1896 года отец пришел к Левитану приглашать его на мои именины: мне исполнилось десять лет. Исаак Ильич захотел подарить мне какой-нибудь этюд свой. «Эх, – говорил он, перебирая этюды, – все это слишком мрачное для подарка такой юной особе!»… Наконец, он остановился на небольшом пейзаже с цветущими яблонями. На этом замечательном подарке он сделал надпись: «Милой деточке Анюрке старый хрыч И. Левитан. 1896».

Недалеко от Малого Ярославца, у станции Обнинское, находилась дача отца «Бугры». Здесь, в гостях у нас, Левитан провел как-то летом около недели. Дольше он не захотел остаться, так как пейзаж казался ему лишенным того настроения, которое он искал в природе. Увлекался он в «Буграх» чудесами лунного света и писал этюды различных уголков природы, освещенных луной.

Я была слишком молода, чтобы разбираться в творчестве и художественных вкусах Левитана. Могу припомнить лишь, со слов отца, такой случай. Как-то встретился он с Левитаном на выставке[192], где экспонировалась картина «Стога» французского художника – импрессиониста Клода Моне. Отцу она совершенно не понравилась, и он стал ее всячески порицать. Однако Левитан с ним не соглашался. «Не говорите, не говорите, – возражал он, – здесь что-то есть…»[193].

Л.Д. Донской [194]

НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ЛЕВИТАНЕ

Знакомство мое с И.И. Левитаном в общем длилось года четыре и оставило у меня самые теплые впечатления. Оно относится к началу 90-х годов. Я часто бывал в то время в доме Кувшинниковых, у них собирались артисты; не раз удавалось видеть там М.Н. Ермолову[195], А.И. Южина[196], А. П. Ленского. Из певцов бывал, кажется, я один.

Как-то вечером, помню, входит в гостиную брюнет, довольно угрюмый на вид. С.П. Кувшинникова знакомит нас: Донской. Она имела такое обыкновение знакомить, называя только фамилию, без имени, отчества. Даем друг другу руку и ни слова… Так просидел он весь вечер. Меня заставили петь. Петь пришлось много: из «Лоэнгрина», «Пиковой дамы», «Паяцев», «Нерона». Словом, из всех тогдашних новых постановок. Левитан слушал очень внимательно. Заговорил он со мной только при следующей встрече. Обменялись несколькими замечаниями о музыке; конечно, я восхищался его картинами.

В эту зиму мы встречались с ним почти каждую неделю: то в доме Кувшинниковых, то у А.П. Ленского, и скоро познакомились настолько, что я начал заходить к нему в студию, в дом Морозова.