Письма из Коврова

Картина сна выглядит очень хаотично. В основном спит два часа вместо полной ночи. Если положить в 11 – встанет в час. Если положить в час – встанет в три. Маша иногда дает повод думать, что сон в данный момент ей вреден. Например, недавно ее вышибла из сна гипервентиляция. Возможно, приснился страшный сон. Я пыталась ее убаюкать, успокоить, но состояние только нарастало. И только лишь когда я дала ей понять, что началась обычная жизнь, пусть это и четыре утра – как рукой сняло. Пили гомеопатию, через полчаса – обычный завтрак, обычные задания за столом. И пришедшее утомление свалило в сон моментально. Это было девять утра. И так бывает. Всегда отсутствие ее сна должно быть оправдано. И поэтому у нас ночной девиз: не спим, потому что некогда!

Маша, хотела написать более подробное письмо с очерком «полуночный ковбой», но уж до следующего раза.

Хотела про общение в сети с подростками рассказать. Отдельная тема. Меня очень часто посещало чувство, что все беседы бесполезны. Хотя сами обращаются и явно нуждаются в поддержке. Прошло три года бесед, и вот только на прошлой неделе я первый раз почувствовала, что всё не зря. Меня это очень подняло над городом в ночи, когда один подросток, который несколько раз пытался покончить с собой, лежал в душевных клиниках, написал, что долгосрочная психиатрия так не помогла, как беседы со мной. Я к таким признаниям не привыкла и не очень верю. Он сказал, что теперь у него есть ключ к саморазвитию… Значит все же изменилось сознание в конструктивную сторону. Он написал, что научился как-то противостоять депрессиям. Я посмотрела тексты начальных бесед и ужаснулась их содержанию, и как я имела столько смелости попытаться найти мосты в его такой трудной ситуации…

Скоро пришлю очерк про неспящего в Коврове.

До свидания, Маша.

Как хорошо жить когда трудно

7 февраля 2011 г. Записки из веселого дома

Ближе к ночи потянуло маму на мелкие радости: съесть тортик, свернуться калачиком и мгновенно уснуть. Получилось все, кроме «уснуть».

Внезапно, как по тревоге, проснулась Маша. Машу штормило: гипервентиляция 10 баллов по 10-бальной шкале – стоп-дыхание – посинение – судороги. И так много кругов. Я пыталась пробраться к Маше сквозь «шторм», но она, казалось, не видит, не слышит, не чувствует. Механический подход – блок из ручек крест-накрест и жалобная песня, больше похожая на вой – не изменил в корне ситуацию, но все же привлек Машино внимание к какому-то телесному неудобству. Неизвестно, как бы дальше все пошло. Но сам собой родился мощный сценарный ход, благодаря которому шторм был укрощен солнечной Машиной улыбкой.

Дело в том, что Маше на грудь упал тяжелый волосатый шмель в виде мамы и стал непрерывно жужжать и ползать. Он до того надрывно жужжал и был столь приставучим и щекотным, что Маше вскоре пришлось радикально избавляться от насекомого: буквально оттягивать за волосы, несколько раз дать в хобот, делать угрожающее лицо и пинать коленками, смеясь и ругаясь при этом. Шмель, наконец, все понял и улетел.

Бывает, что, насмеявшись, Маша сразу проваливается в сон. Но не в этот раз. Шторм, тем временем, возвращался, правда, с каждым разом ослабевал. А к Маше то мыши прибегали, то ежики, то курочка, которая в эту ночь пела песенки исключительно про курьи ножки и танцевала у Маши на животе. Курочка каждый раз появлялась нежданно-негаданно с очередным сомнительным куплетом, и при виде ее Маша заливалась смехом и обеими руками закрывала живот.

Близилось утро. Мы подумали – не дадим шторму ни единого шанса – и решили узнать: как в эту ночь будет звучать простой русский алфавит на Машином организме. И где географически он в этот раз окажется. Проверили. Звучал отменно, Маша смеялась, ежилась, закусывала кулачок и укатывалась из-под алфавита куда подальше. Потом решили проверить – как в целом звучат пальцы. Ноги, руки, нос.

И тут. Маша глянула на меня, выдвинув челюсть, ладошкой оттолкнулась от моего плеча или просто – отодвинула меня, повернулась к стенке и мгновенно уснула.

Я как-то даже разочарованно постояла-постояла без применения у Машкиной кроватки, и… ничего мне более не оставалось, как повторить мелкие радости, задуманные с вечера.

8 февраля 2011 г. Сага о полуночном ковбое

«А-Б!» – Я подскочила, как от удара колокола над ухом – так звонко прозвучал победно-боевой клич. Сон-то трусцой сбежал от меня – от вида представшей передо мной картины. Маша счастливо обскакивала периметр кровати, чудом не сваливаясь на пол, хотя. почему – чудом. Маша прекрасно чувствует пределы, дозволенные для скачки. Она скакала боком, опираясь на правый локоть и загребая им как веслом. И почти каждый прыжок сопровождался кличем: А-Б!

Ну все, сказала я вслух: полуночный ковбой оседлал свою лошадь и теперь будет скакать до утра, ну или пока лошадь не утомится.

Соседи со всех сторон проснулись, стали ходить и разговаривать на тему шума. Все слышно в наших картонных домах. увы. И я приготовилась к извинениям.