Письма из Коврова

«Бешеный огурец», чья задача – отрезвлять очарованного сильным хлопком, во время которого он распуливает семена по всему радиусу видимости, вырос в таком количестве, облазив всю стену (он – ползучее растение), что, похоже, в следующем году весь сад-огород будет страдать от бешенства.

письмо о «леденцах» Некоторые вещи почти за два месяца приобрели постоянство. Пончики по понедельникам и четвергам; костер в 22–00 каждый день; утренний кофе на ступеньках с невозможностью оторвать взгляда от леса; окуклившаяся буквально у нас на глазах гусеница-укропница (не пережившая бури) на столбике для бельевой веревки; ночи без надежды на звезду – абсолютные ночи.

Много раз собиралась гроза. Наедет из-за леса, передумав, просто посидит на верхушках деревьев, подразнит и обойдет сторонкой. А все уже напряглись, ждут разрешения. Ничего не происходит, и все сожалеют.

Перед грозой, когда даже воздух становится свинцовым, все предметы приобретают необыкновенную отчетливость, цвета – контрастность. (Необыкновенно четкой формы таз лежал на траве, и примятость ее в разной степени очень бросалась в глаза.)

«Маша» Я крикнула: «Ой!» – он, Кролик, отдернул руку.

* * *

Кроликов доходил до экстаза, когда мы оставляли его ползать и играть в песке. Будучи посаженным в первый раз на сыпучую поверхность, Кроликов не мог двинуться. Он замер на четырех точках и предавался ощущению погружения в песок. Привыкал минут 30. Освоился. Стал его цапать и смотреть: как он высыпается из пальчиков. Безусловно, мы закапывали то ручки, то ножки.

* * *

Кролик полюбил Танюшку, соседскую девчонку. Ездил то радостный, то грустный на багажнике ее велосипеда, держась то за карманы, то за «кожу», то за «ствол», на котором находится сидение. Любил Танюшке кроить рожицы как никому. Любил у нее в огороде дергать за головки цветы. (У них весь огород состоит из цветов.)

* * *

Кролик месил грязь. То ногами, то руками. Я поливала из шланга транспортную дорогу, состоящую из песка, камешков и корней, и однажды дополивалась до состояния болотистой местности, правда, только на полчаса. Мы с Кроликом не могли избежать соблазна босиком, увязая он – по щиколотки, я – больше, почавкать в грязи. От радости Кроликов молниеносно скидывал с головы панамку и бил ею оземь. Лежа в грязи, она казалась особенно белой. Шланг лежал на земле и создавал течение, Кролик перетаптывался и не отрывал взгляда от своих ног.

* * *

Утомившись от ходьбы по камням, по лесу, от щупания дубов, елок и осин, Кролик садился в детский стульчик-качалку и оставлялся для самостоятельной жизни. Сидя в качалке, он мог глядеть на небо, на лес (он очень любит смотреть на лес во время ветра), сгибаться пополам и щипать траву. Не успевая порой реагировать, я с ужасным лицом прыгала к нему, пытаясь выгрести изо рта землю, траву, камни. (Кролик – не болел за время жизни на даче ни разу ничем). Потом решили ставить ему между ножками кувшин с каким-нибудь содержимым. Особое вдохновение вызывали зеленые помидоры. Он объедался ими, боясь уронить. Он даже дрожал, когда их ел. (Я лично так дрожу от гречки.) Мы, глядя на него, тоже решили попробовать. И не пожалели. Зеленые, чуть краснеющие помидоры нам понравились больше красных.

* * *

На втором этаже одна из комнат, большая, предназначалась для ползания. Пол был устелен разными поверхностями. Не знаю, замечал ли это Кролик, он больше любил загибать углы и смотреть под ними.

* * *

Большой вред нанесло умениям Кролика поедание сыра. Из-за дефицита времени я нарезала кубиками сыр и черный хлеб, складывала в тарелку и про Кролика «забывала», носимая бытовыми ветрами. Кролик ел из тарелки двумя руками. При голоде – не ронялся ни кусочек. При среднем аппетите – много летело на пол. Один раз была продемонстрирована избирательность. Сыр лежал за пределами, вокруг тарелки, а хлеб съеден. С тех пор, когда даю Кролику ложку, он левой рукой обязательно лезет в тарелку, чего не было раньше, ложку не очень хочет держать, бросает, лезет обеими руками. С одной стороны, можно сказать о закреплении навыка, а с другой – можно сказать о шаге назад. А можно ничего не говорить, не поддаваться хитростям (прятание рук под столом) и настаивать на ложке. Больше Кролик самостоятельно ни сыр, ни яблоки из тарелки не ест. Злая мама не дает.

В обязанности Кролика входила прогулка на дальнее расстояние. Был большой и малый круги. Вокруг садов, по кромке леса. Он толкал впереди себя коляску с Александрой, останавливался; полюбил запрокидывать голову, на небо глядя, долго мечтал, шел домой. Приходил часто веселый, иногда приходилось кидать его в объятия к Александре при явных признаках усталости.

* * *

Кролик периодически посещал соседскую баню. Ее внутренностей он боялся. Вертел головой из стороны в сторону, чувствуя неладное. После нескольких раз привык. Наташка делала ему контрастные обливания, а я – Наташке. Но мы ходили в баню не париться, а мыться. Я не выдерживаю хоть какого малого жара. Но все-таки рискнули однажды. Кролик тер глаза, возмущался и злился. Мы скорее ушли.

* * *