Письма из Коврова

Этот Кролик что-то вдруг очень залюбопытничал. Он первый день сегодня без кризиса. А то – хоть кризисный центр открывай, один за другим в очередь. Опять пришлось будить Наташку, делать мочегонное в четыре утра. Потом втроем стояли у окна, встречали солнце, восход, обещающий хороший день, и провожали птиц. Так много птиц. Всполохи черного платка по небу, такой волшебный танец, потом, последним росчерком, вся стая пролетела в миллиметре от нашего окна и скрылась – представляете, шум стольких крыльев, такое волшебство. Кролик не испугался.

Вот и всё пока. До свидания.

М.

9 сентября 2006 г.

Здравствуйте, Маша!

Этот Кролик – не Кроликов, а Зона оптимизма. Сегодня он решил лечь не как обычно под утро, а вот сейчас. Я напишу Вам несколько впечатляющих строк и последую его примеру.

Кролик сейчас не в лучшем своем виде. Не знает, куда энергию девать, вот и придумывает: то синеет, то летает, то падает, а потом весело полеты разбирает. Он их разбирает по ночам, когда, кроме луны, ничего не может отвлечь.

Машка не спит почти месяц. Всякое было… Я пока не падаю, но близка к этому. Сегодня на улице Машка пыталась уследить за всеми птицами сразу и озвучивала все пространство своими АБ. Двое людей не смогли сдержать своих чувств и высказали Машке, какая она прекрасная.

<…>

Надо сказать, это круто – жить с ними двоими втроем. Так и хочется всех нас подвести под один знаменатель. Но с математикой у меня туго всю жизнь, вот и обращаюсь к учителям. С утра – Веня Ерофеев, а к ночи ближе – Лао Цзы. Так и живем, впятером…

М.

26 сентября 2006 г.

Здравствуйте, Маша!

Увидела Ваше письмо про Петю[35]…

Не могу пережить… плачу.

…мы в тот раз приехали много раньше, ждали своего часа. Петя занимался с другим человеком, очень взрослым большим человеком. Почти 40 минут Петя уговаривал этого человека приблизиться к лошади и дотронуться до нее. Никто при этом не изнывал. Действие не было изматывающим и тяжелым, а, наоборот, очень органичным, потому что все трое жили в одном спокойном ритме. Петя удивительно мог соединять существа…

Машка носила красную кофточку на молнии. Петя каждый раз говорил: какая у Машки кофточка красная! Просил Машку увидеть свою кофточку. А потом прошло время, и в этой кофточке приехала уже Наташка. Петя так обрадовался, когда увидел эту кофточку, он сразу сказал: какая знакомая кофточка!! Катал обеих сразу. Машка держалась за гриву, а Наташка за Машку.

Однажды я позвонила Пете договориться о времени занятий, но была очень расстроена, и Петя по голосу не мог этого не заметить. Спросил, что случилось. И я как-то внезапно, неожиданно для себя, призналась ему, что очень устала и вчера сорвалась на Машку. А сегодня не могу избавиться от чувства вины перед ней.

Петя разговаривал со мной целый час, наверняка в ущерб своей семье… Он даже немного ругал меня: как же это вы, Марина, не знаете, что имеете право на срыв! Ведь вы же, Марина, просто человек, и может быть всякое… И когда я от него узнала, на что я имею право, все лишнее напряжение иссякло, как будто его и не было.

Трудно сосчитать, скольким людям в трудный момент я пересказала эти Петины слова…

Я залила слезами всю клавиатуру. Петя смотрит и сокрушается.

Тетя Таня рассказывала мне, что оттуда все видно.

Спасибо, Маша, что написали мне.

М.

2 октября 2006 г.

Здравствуйте, Маша!

Машка сегодня здорово купалась. Она быстрее обычного расслабилась, сама держалась на плаву. Морщила нос от удовольствия. Потом с большим трудом я поставила ее на ноги, поливаю душем и ярко спрашиваю: Маша, что сейчас будет? Удивительно, она поняла, что сейчас я буду ее обливать холодной водой. Она отпустила руки, как обычно это делает, когда я издаю предупредительный трубный сигнал, сильно задышала и т. д. Ведь я даже еще не переключилась на холодный кран. Потом моментальная улыбка и облегчение какое-то в ней.

<…>

За два месяца Кролик поспал только три ночи. Ничего себе!!!

Не знаю: восхищаться мне его возможностями или опасаться…

М.

13 ноября 2006 г.

Здравствуйте, Маша!!

Мне давно уже пора писать Вам длинные письма, с лета. Но была возможность писать их только в уме. Потом я пыталась наговаривать их на пленку, но из этого ничего не вышло. Пишу я лучше, чем говорю. И вот, наконец, в сентябре я прочитала у близкого моему сердцу Лао Цзы, что функциональность всего сущего зависит от пустоты. Я прониклась и пошла семимильными шагами навстречу моему письму к Вам, как к акту освобождения, но дошла только сегодня.

<…>