Письма из Коврова

Ножки подводят. Может пока сделать всего несколько шагов и поднимает глаза – помоги. Если проигнорировать и заставить – то ноги, видать, от слабости, встают на внешнюю поверхность и идти просто совсем невозможно. Поэтому как только глаза подняты – начинаю помогать. На массаже удается придать нужную форму. Вчера Кролик вообще очень радовался массажу еще и потому, что я дала ему поиграть новогоднюю мишуру, он отвлекся весь и расслабился.

У нас был случай после проблем с глотанием и больницы очень показательный. Всем казалось, что основное с Кроликом – это сухие тряпочки: чтоб не хныкал, тихо лежал, спал – еще лучше. А ведь чтоб не хныкал, возможно, нужна хорошая жизнь, интересная. И я опять как волнорез – супротивничаю ошибочным волнам – забавы придумываю.

Работа волнореза хорошая, при условии, что родился у моря. Но в Коврове моря нет, отсюда и все проблемы.

Говорю: мы пошли красить яйца с Кроликом. – Да зачем это надо, ты чего мучаешь ребенка? Ему лежать надо в покое. Я не согласилась, настояла на своем. Получилось хорошо. Машка пальчиком невредными красками красила яичко, и ей было очень интересно.

Маша, проснулся человек. Пока тихо, надо брать власть в свои руки.

М.

9 мая 2007 г.

Здравствуйте, Маша!

Кролик не помещается в ванную. Загодя стал усиленно дышать, готовясь к холодной воде. Я не смогла обмануть его. Он смело бросил руки и стоял один под водопадом. Ноги собрал и развернул, как надо. Чуть-чуть ходит, но быстро устает. Все эти проблемы, мне кажется, побеждаемы при упорстве. Это не глотать заставить… Теперь все идет в сравнение с теми днями. Можем ли мы попытаться приехать и увидеться со всеми?

Наташка не хочет оставаться тут. Увязывается с нами, говорит – буду мыть посуду в Центре и чистить картошку.

М.

18 сентября 2007 г.

Здравствуйте, Маша!

На днях послала несколько слов составителям книги Антонины Андреевны[37] – для части, где будут воспоминания о ней тех, кто ее знал. Посылаю Вам тоже:

Бывает в жизни, что видишься с человеком нечасто, но встречи эти оставляют такой теплый след в твоей душе. и не надолго, а навсегда. Более того, хочется самой перенять такой пример отношения к людям и так же действовать… так же, как удивительная Антонина Андреевна. Вспоминается очень живо.

Шел прием доктора. Было много народу. Борис Алексеевич[38] вот уже час смотрел Машку, крутил ее, рассказывал свои умозаключения. Было очень напряженно, я волновалась, были очень трудны для моего восприятия слова доктора.

И тут неожиданно, в маленькую паузу, Антонина Андреевна подсаживается ко мне, берет за руку просто и говорит простые слова: «Как Вы сами? Устали? Удается ли поспать?» – и еще что-то такое житейское.

Было ощущение в тот момент, будто мой корабль, затертый льдами, неожиданно обрел свободу, попал в теплое течение и пристал к родному берегу. Так легко и празднично.

Я тогда не знала еще, что это – суть Антонины Андреевны: быть близкой ко всем, деликатно близкой. А тогда после приема я ехала домой и думала: я ведь для нее – одна из множества, а почувствовала родство и поддержку.

Так было удивительно на душе.

12 октября 2007 г.

Здравствуйте, Маша!!

Сегодня Машка не жалея сил строит мордочки одну забавнее другой. Кричит – Вава (теперь три буквы в арсенале. Самый короткий и самый емкий алфавит в мире). После дневного сна стала кричать – баба.

<…>

Вот сегодня Машка спит первый раз за три недели, наверное. И я тоже скоро пойду. Вот только напишу про вчерашнее.

Было тяжело вчера, просто нет слов. Тот случай, когда, как перед грозой, мир приобретает очень отчетливые грани, рисунок жизненного листа, как листа любого дерева, особенно четок и ясен в момент приближения страшного раската. Стоишь и не знаешь – убьет грозой или помилует.

Она проснулась и просто захныкала. Сначала она попыталась брать со стола кукурузу, но не могла согнуть ручку и поднести ее к ротику. Ручки стали деревянными. Потом не смогла брать пальчиками, мелкие движения нарушились. Так нарастало состояние. И отвалилась, сделавшись мраморной. Закрылся правый глазок и повисла правая ручка. Судорог не было. Что-то другое, как будто перерыв в притоке жизненной энергии. Я 123-й Псалом, как пищу, сто раз ей дала. Я пела ей громко песни и плясала чечетку – «371», пытаясь удержать сознание. Положила ее на пол и показывала кукольный спектакль. Она то уйдет, то вернется… В момент, как она зацепится, ангельская улыбка от радости, что увидела меня. А у меня не родилось ни слезинки в тот момент, я даже не поняла, что прошел уже час, я вспомнила, что есть дивеевская вода, набрала в рот и брызнула в нее, она вздрогнула. Я громко ей сказала, что мне ничего не надо без нее. Стала, как когда-то, перечислять конкретно – чего: подарков, в которых я так нуждаюсь – символов облегчения жизни: выспаться… поваляться с книжкой… побыть одной в лесу… просто ничего не делать. повидаться с людьми, к которым рвется сердце, посмотреть какое-нибудь кино… в общем, всяческие маленькие свободы.