Письма из заключения (1970–1972)

Твои письма тоже не очень торопятся, но сносно все-таки: с другими хуже. Ну, а еще хуже, что в последнее время много уж печалей в этих запаздывающих письмах. Годочки все-таки чего-то там делают, и близким моим (нашим) все прибавляется нездоровий и неблагополучий. Насчет последнего наши с тобой товарищи всегда отличались особенно ‹…›

С твоим некультовым днем рождения я тебя, кажется, не поздравлял. Для меня-то здесь, в моем случае, это знак не столько внимания, сколько памяти; там, я думаю, на это смотрится проще.

Смутное время (в крови, в организме) я что-то и сам в последнее время чувствую несколько обостреннее, чем следовало бы. Мнето следует перебарывать такие ощущения: это может осложнить жизнь. Вот и книги, которые я сейчас прочитываю, веселости мне не прибавляют. Но не пускаться же из-за этого в чтение журнала «Крокодил»! – времени не так уж много, и сейчас, и, так сказать, впереди.

Очень печальна книга Эйдельмана «Лунин», которую ты, видимо, читал. Начиная со сквозного ее вопроса: «Подвиг ожидания или подвиг нетерпения?» и дальше – от всех сцеплений и поворотов мировоззрений и участей до совершенно ошеломительной для меня картины поведения декабристов на следствии. Тут интересное столкновение, дилемма: «историческая значительность» (Пестель, Рылеев) и обычное чувство порядочности (Пущин). Ну, а тонкое наблюдение – инерция поведения на допросах. Это мне малость знакомо.

При всем при том, в воздухе сейчас разлита гуманитарная пристальность и честность. Не знаю, как для прогресса, но для возможности просто дышать эта скрытая тенденция, по мне, куда важнее «научно-технической революции». Хороша рецензия Евтушенко на роман Маркеса (во второй книжке «Нового мира»). Хороша уже тем, что обнаруживает незаметного в последних его стихах честного и думающего человека. Наверно, ему надо «впасть в депрессию», отдохнуть от стихов пока – глядишь, явится поэт 70-х, а не 50-х годов. Ну, бог с ним.

Вот еще одна сторона моего чтения. Я тебе как-то начинал писать о старой книге Гершензона «Мудрость Пушкина». Вот (примитивно) его взгляд на «Памятник»: Пушкин, значит, излагает взгляд толпы, «черни», которая будет его помнить только за ненавистную самому поэту «пользу» его стихов: за «чувства добрые», за то, что в «жестокий век восславил свободу», за «милость к падшим». И это печалит поэта, который хотел бы, чтобы ценили как раз его за чистое вдохновение, а не за «житейские волнения». Делает это Гершензон изящно, но грустно было бы, если бы он был прав. Пушкин – и без «милости к падшим», без боли за друзей, без желания добра!

Я боюсь, что ты снова обозлишься за «дом отдыха». Но ведь в таком приглядывании к тому, что всегда было мне необходимо, – только и смысл.

Крепко тебя обнимаю.

Илья.

Алине Ким

30.4.71

С шовинистическим приветиком, славная китаеза!

Играешь ли ты в пинг-понг и не хочешь ли пригласить меня с дружеским визитом?

Даже нормальное время прохождения писем из пункта А в пункт Б (из пункта М в пункт Ж, как славно пошутил в институтские еще времена Владик) имеет свойство что-то изымать из памяти. Вот и сейчас я совершенно не могу постичь, за что это ты на меня накинулась, что это за «поберечь». Догадываюсь, впрочем, но не уверен, что правильно.

С твоей стороны очень даже бестактно рассказывать мне о выставке Ван Гога. Мне было бы куда приятнее, если бы ты посетила ежегодную Академическую выставку с картинами Кацмана и Лактионова. Уж тогда бы я себя не чувствовал вот таким: кругом Сальери ‹…›

Прочитал 4-й номер «Искусства кино». Там опубликован сценарий юшкевичевской «Феерической комедии». Я, наверно, не имею навыка видеть, когда читаю, но из прочитанного я вынес твердую уверенность, что в будущем фильме художественными будут только песни Юлика. Об этом я поподробнее напишу как-нибудь твоему братцу.

Галя привезла мне очень хорошие книги, так что я почти все (во всяком случае, всю беллетристику) в журналах откладываю до худших – в читальном смысле – времен. Меня просто потрясает в последнее время история русской интеллигенции, особенно материалы о народовольцах в журналах «Былое» и дочитанная вчера книга «Лунин». «Лунина», если не читала, прочти непременно. Мы о многом тогда сможем поговорить – о многом, что для меня первостепенно и актуально, даже лично прочувствованно.

О фильме «Спорт, спорт, спорт!» я читал в предыдущих номерах того же «Искусства кино». Я запомнил одну этическую оценку автора рецензии. Фамилий сейчас не помню, речь там идет о каком-то беге при сверхградусной жаре. Упорный иностранный бегун умирает на дорожке, а наш побеждает. Рецензент упрекает Климова за смещение акцентов: за то, что тот выдал за героизм п о б е д у, а не п о р а ж е н и е, не гибель. Мне такая оценка показалась близкой ‹…›

Целую тебя и всех обитателей твоего дома.

Твой Илья.

Марку Харитонову

4.5.71

Марик!

В связи ли с праздником или по какой другой причине, но письмо твое от 23.4. вновь пришло поздновато. Отвечаю немедленно.