Письма к Олафу Броку. 1916–1923

Няня очень опечалена тем, что могла огорчить горячо и нежно любимого птенца. Но она считает долгом оградить его от последствий, которые могли бы произойти от неосторожных действий, внушенных золотым его сердцем. Няня очень просит не грустить и в будущем, как в былое время, с ним советоваться.

1) Ждем с минуты на минуту радостной вести. Лианозов[356], видимо, ошибся в своих расчетах – уже на два дня. Насколько еще ошибся он?

2) Лианозов запросил по телеграфу:

a) название судна, которое Вы будете грузить в Петроград, b) относительно проезда в Петрогр.[ад], c) относительно флага, d) адрес в Петрограде, e) разрешения отправлять грузы в Петроград. Как только получу ответ, буду немедленно телеграфировать.

3) От Карташева[357] и Кузьмина-Караваева[358] получил телеграмму следующего содержания:

22 X 1919

Стокгольм

(Вчера мне помешали закончить письмо)

«Anlenitch avantprise Petrograd me prie tolerer campagne… occidentale pour envi immediate approvisionnement capital ravagée famine Stop provisions americaines disponibles farine viande pork distributes même per rations minims pourront suffire quinze jours stop deployez effets possible obtenir charger immédiatement farine promise par… stop. Indispensables: viandes, conformes portions… lait condensé… stop. de prompte arrivage provision depend possibilité tenir Petrograd stop environs capital peuvent rien fournir stop. Finlande peut donner seulement produits ordre secondaire quantité insuffisante stop. Informez, soulagez campagne presse scandinave»[359].

Вы видите, какую Центросоюз окажет помощь при Вашем содействии!

Дорогой мой, если бы Вы знали, какое для нас утешение, что бог Вас дал нам в то тяжелое для России время, которое мы уже прожили. Вы не только утирали слезы плачущих, но Вы также были борцом за русскую государственность в борьбе с отрицавшими возможность ее восстановления. Вот почему, в ту минуту, когда возможность накануне осуществления – мысли всех с благодарностью тянутся к Вам. Россия, надеюсь, никогда не забудет того, что Вы сделали на пользу ее.

Крепко обнимаю Вас и деток. Целую ручки дорогой Нины Ивановны.

Горячо обязанный Вам

Гулькевич

P.S.

Помните, Вы были так добры, искать возможность продать виноградную ветку (брошь или браслет). Кажется, Вы ее сдали [неразб. – ред.]’у. Что с ней стало? Продана ли она или нет? Простите за беспокойство!

63 28 X 1919 Стокгольм

Дорогой Друг,

Спасибо за чудное, милое письмо от 26 сего месяца. Оно глубоко растрогало няню, черпающую главное утешение в это тяжелое время в нежных чувствах ее дорогого птенца. За письмо к B.[360] большое спасибо. Надеюсь, B. послушается. Дай бог, чтобы скорее наступило время, когда ради еще более высокой цели не придется более отказываться от борьбы за то, что справедливо.

Видел третьего дня Кузина[361], уехавшего в Лондон ненадолго. Произвел он на меня очень хорошее впечатление. Он типичный представитель той сермяжной Руси, о водворении коей на благо всех мы мечтаем – Вы и я.

Пропуск для Вашего парохода получен. Сообщите лишь его название и имя капитана, дабы предупредить англичан, чтобы они нам не сыграли сюрприза, задержав судно.

Вести с ближнего фронта несколько хуже. Большевики перекинули силы с других фронтов. Это облегчает наступлению Деник.[ина], Миллера[362] с Архангельска и Колчака. Юденичу как будто бы труднее, но общее наше положение не изменилось. Затруднения Юд.[енича] ускоривают [так в тексте – ред.] всю развязку. Да будет!

Дорогую Нину Ивановну никогда не отделяю от ее мужа. За столь многое доброе, сделанное для России, одинаково и благословляю и благодарю обоих. Целую ее ручки, а птенца и деток крепко обнимаю.

Всем сердцем,

Ваш Гулькевич

Ольберг[363] был сотрудником Горьковской «Новой жизни»[364]. Теперь он много остепенился.

64 2 XI 1919 Стокгольм

Поспела ли моя телеграмма, дорогой друг, вовремя? Не для печати: мне телеграфируют из Омска: