Письма к Олафу Броку. 1916–1923

Как ни тяжелы страдания тех, кто находится в когтях у большевиков, не думаю, чтобы компромисс вышел к добру. Правда, неспособность белых генералов оказалась удивительного размаха. Хотя вина этому отчасти – надежда, что «выручат союзники». Не умели эти генералы не только победить, но что еще хуже – устроить «тыл». И этим погубили свое и наше дело. Большевики остались только в лице комиссаров и кое-каких прислужников. И то, чего я боюсь, это что англичане по своей неспособности разбираться в наших делах, по своей бестактности, наделают gaffes[389] и задержат процесс исцеления.

Мне кажется, говорю это только Вам, благо цензуры уже более нет, что военный период борьбы с большевиками ныне покончен. Что нас ожидает дальше? Одному богу известно. Лишь бы послал Господь бедному народу зажить, наконец, мирно и спокойно. Не о славе, о величии нам мечтать теперь. Лишь бы раны залечить, а там дождаться такого устройства, судьба при котором если не всем, то подавляющему числу народа жилось бы легко – так, как ему за весь срок его истории никогда не пришлось еще пожить. Да будет!

Признание Биркенгейма[390] очень меня обрадовало. Подождите, надеюсь, возрожденный народ никогда не забудет не только того, что Вы сделали для него, но и всего того, что Вы пытались…

Не сомневался, что Вы откликнитесь на мысль об издательстве. Вы правы, это дело культурное… Но чтобы оно было жизнеспособно и не было объектом благотворительности, оно должно быть построено экономически правильно. В нем last and least[391] готовлю себе занятие, когда буду в состоянии оставить службу. Как бы хотелось пробраться отдохнуть к Вам! Не знаю, когда удастся. Но это непременно устрою после Нового года. В последний приезд как-то не удалось слышать [неразб. – ред.] – бог даст [неразб. – ред.] в другой раз.

Целую ручку дорогой Нины Ивановны. Вас и деток нежно обнимаю.

Весь Ваш Гулькевич

Можете ли Вы спросить по телефону Ashehoug[392] или другого, есть ли экземпляр полного издания Knut Hamsun[393]? Находится ли в нем Sult[394] и Pan[395]? Что стоит все издание, а также отдельно Pan? Простите.

68 10 XII 1919 Стокгольм

Дорогой Друг,

Спасибо за милое письмо от 6 сего месяца и приложенные к нему иероглифы Хефдинга[396], которые не смог расшифровать. Какой ужасный почерк. Смысл, думаю, что понял, но отдельные слова остались загадкою.

Ввиду всего испытанного думаю, что нужно запастись терпением и ждать. Авось Господь и умилостивится.

: Мне писали из Копенгагена, что Литвинов[397] переслал в Лондон условия мира и что Великобританский Посланник Marling[398], находившийся в Лондоне, вернулся в Копенгаген (т. е., к месту своего служения) и привез ответ своего Правительства: первое условие – созыв учредительного собрания при полной гарантии свободы выборов. Что будут делать большевики? В Копенгагене полагают, что они откажут. Я же убежден, что если положение их так плохо, как мы думаем, то они примут с радостью и обеспечат себе, если не почетный, то, по крайней мере, безопасный выход из тупика. А это для них – все. Увидим.

За присылку объявления Gyldendal’я[399] большое спасибо. Профессор уверяет меня, что мне не следует беспокоить Вас, и что книги я здесь найду. Посмотрим, а то буду Вас тревожить согласно ласковому разрешению.

Здоровье мое лучше. Попробовал выйти и чувствую себя бодрее. Крепко обнимаю всех и целую ручки дорогой Нины Ивановны.

Всегда Ваш Гулькевич

Относительно издательства переписываюсь с Гессеном[400]. Как только выльется план в нечто положительное, буду держать Вас в курсе.

69 17 XII 1919 Стокгольм

Дорогой,

На письмо от 15 сего месяца

1) Мережковский[401] в июле сего года был еще в Петрограде и работал (т. е., добывал себе возможность есть и жить) в каком-то ученом учреждении: архиве или какой-то комиссии. Снестись с ним нет никакой возможности.

2) Шпицберг никому не известен. Фамилия Шпитцель более известна. Какой-то ее представитель был второразрядной величиною в каком-то малоинтересном деле. Острогорского (Александра Яковлевича)[402] помнят. Но он умер давно, т. е. до большевиков. Издавал журнал «Образование». Составил известную хрестоматию. Сожалею, что сообщаю такие малоинтересные сведения.

Очень меня огорчили тем, что потратили Вашего ценного времени для того, чтобы переписать Гефдинга. Ответ, во всяком случае, сочувственнее Иргенса[403], правда, помогли несчастья брата.

За статью V.[erdens] G.[ang][404] очень благодарю «авансом», ибо не успел еще прочесть: затормошили меня люди крайне неинтересные. К тому же ничего определенного не пришлось слышать это время. Потому на сегодня прощаюсь с Вами, Вас и деток обнимаю, целую ручки дорогой Нины Ивановны.

Всем сердцем Ваш Гулькевич

70 22 XII 1919 Стокгольм

Дорогой,