Письма к Олафу Броку. 1916–1923

Что там Нансена не хвалили, добавлять не приходится. О России, о русском народе никто не помышляет. Боюсь и русский народ le leur rend bien[686]. Узко-кастовые, личные интересы и ожидания. Победа рисуется в ближайшем будущем… В силу чего, опираясь на какие факты?..

Это меня очень расстроило, и я поспешил перебраться сюда. Здесь более разумные беседы с Астровым и графиней Паниной – но это тоже болтовня. Трудно ли было бы Вам узнать у Ф. Нансена, когда он намеревается приехать сюда? Можете передать ему и поклон от меня и добавить, что я в Женеве. После свидания с ним увижу, насколько полезным может быть мое сидение здесь. Боюсь, что разумнее будет вернуться в Дрезден. Там, по крайней мере, могу заниматься переводом. Хочется кончить den store hunger[687]. Здесь у меня дела нет, но и времени нет. День бежит. Одна милая дама мне жаловалась на то же: «Сегодня воскресение. Не успеешь оглянуться, уже следующее». Она добавила: c’est peut être le effet de l’âge[688]. Я об этом не думал ранее. Может быть, она права…

Как провели праздники? Da det gyldne evangelum, я был мысленно у Вас, на елке ел любимый torsk[689]. Быть может, наступит когда-нибудь такой праздник!

Нежно целую ручки дорогой Нины Ивановны, Вас и детей крепко обнимаю, несказанно благодарю за громадную радость доставленную Скоттом[690] и шлю лучшие пожелания.

Всегда неизменно Ваш Гулькевич

113 31 XII 1921 Новый адрес! Villa Mattey (la residence) Route de Florissant [691]

Дорогой Друг,

Год на исходе! Прочел вторую главу den gyldne ev.[angelium], нравится все более и более. Spænding[692] увеличивается. Неужели эта книга еще лучше, нежели kilden[693]?.. Ложусь спать. Хочу благодарить Вас и всех дорогих Ваших за все доброе, чем «закидали» в 1921! Takf.[or] den gamle[694]! Дай бог лучшего во всех omraade[695] в будущем. С Вами заканчиваю год, с Вами начну новый…

1 I 1922

Спасибо за то, что дали, хотя мысленно, плясать у Вас вокруг елки. Относительно Мас. Сур.[696] Постараюсь сделать, что могу, но только руки коротки. Польский Посланник в Берне приедет сюда на этой неделе. Обещали устроить свидание с ним, но говорят, человек он без веса. Напишу в Рим человеку, который, кажется, дружит со Скиревуктом – Министром Иностранных Дел[697]. Но не могу ручаться за то, что это даст что-либо.

Грустные наблюдения над всем, что происходит в эмиграции. Только для Вас: хлопочу помешать подать в Совет Лиги Наций, который соберется здесь 6-го, требование группы русских организаций отставки Нансена[698], ибо он ничего за 4 месяца для беженства не сделал – ввиду того, что занимаемые им две должности взаимно парализуют друг друга (последнее – верно). Если протест подадут (инициатор Гучков[699] суетится, как все изнывающие от безделья эмигранты в Париже, точно он этим спасает родину) – не знаю, как на это реагирует Нансен. Если удастся добиться отсрочки, то буду осторожно советовать Нансену отказаться самому от беженства и посвятить себя только голоду. Не ирония ли это судьбы? Я радовался совместной работе с Нансеном, и, быть может, на мою как раз долю выпадет нанести ему этот несправедливый удар. Но я его слишком люблю и уважаю, чтобы отказаться от того, что считаю нужным, прежде всего, для него самого, для его престижа и авторитета.

Здесь стоит совсем весенняя погода, страна изнывает от отсутствия дождя. В Lausanne говорят нечем мыться…

На этом кончаю сегодня. Спасибо еще за то, что дали теплого, светлого в такое темное божеское существование. Читаю «Символ Веры»[700]. Окончив, пошлю Чупрову[701], с тем, чтобы переслал Вам. Боюсь, много верного, хотя, конечно, не без утрировки.

Обнимаю детей и Вас. Целую ручки благодетельницы Нины Ивановны.

Ваш всегда Гулькевич

114 7 I 1922 Pension Mathey Route de Florissant [702]

Дорогой Друг,

Все старания увенчались относительной неудачей. Не удалось удержать организации от подачи Совету Л.[иги] Н.[аций] Memorandum’а в копии прилагаемого[703]. Гирсу[704] (и мне?) посчастливилось добиться того, что Memorandum имеет целью не жалобу на Нансена[705] и требование его отставки (первоначальная редакция), а требование функций, возложенных на одно лицо, и передачи их двум отдельным учреждениям. Лично против Нансена не сказано ничего, кроме того, если хотите quoique plusieurs mois se soien técoulés depuis les mesures tout encore loin d’être [неразб. – ред.] entièrement réalisé[706].