Письма к отцу

Археологические экспедиции не приносили тебе почти никаких денег. Но ты провел там страшные девяностые, голодные годы, в которые на бабушкином огороде рос картофель и топинамбур, в сарае дрались петухи и откладывали яйца курицы, а ты каждое утро косил траву, чтобы превратить ее в сено, чтобы этим сеном питались козы, блеющие за ограждением во дворе бабушкиного дома. У нас все было «домашнее», а каждая твоя работа оказывалась для души, не для заработка.

Когда я думаю о наших девяностых, вспоминаю игольницу, висящую на стене, и коробку с разноцветными пуговицами, которая доставалась с антресолей в самые значимые моменты нашего детства – когда мы теряли эти пуговицы, распахивали рубашки, кофты и платья. Я любила терять пуговицы, потому что хотела, чтобы ты доставал с антресолей эту коробку. Ты смотрел строго, спрашивал: «Где пуговица? Опять потеряла?», но почему-то никогда не сердился, кажется, ты сам любил доставать эту коробку. Мои детские платья были расшиты разными пуговицами, незнакомые люди из-за этого думали, что мы слишком бедны, потому что не можем купить ни новое платье, ни подходящие пуговицы к нему. Но мы с тобой знали – почему у меня такое платье и в чем смысл этих пуговиц. Ты пуговиц никогда не терял – пиджаки с идеальными пуговицами до сих пор висят в чьем-то шкафу, там, где хранится твоя одежда.

Недавно я познакомилась с писателем Денисом Осокиным. Мы с подругой приезжали в Коломну, где он жил в резиденции. Мы гуляли по Коломне, а потом он подарил нам раскраску с динозавром, найденным на раскопках в его Запретном городе, и пуговицу. Он сказал, что пуговицы помогают удерживать одежду на человеческом теле и что они нужны только живым. А еще сказал, что писал рассказ про Коломну и что Коломна переводится как «смерти нет». Мне захотелось позвонить тебе и рассказать об этом. А еще – рассказать об этом другим, живым, людям. Но я не рассказала, потому что испугалась, что они вряд ли поймут этот странный язык – живых и мертвых. Я сама удивилась этому – пуговицам, отсутствию смерти в подмосковном городе и такому удивительному совпадению – знаков и символов.

Мы фотографировались в Коломне, я выкладывала фотографии в инстаграм[21]. Коломна – не единственное мое путешествие в этом 2023 году. Два месяца назад, в январе, я была в Дубае. «Как ты после Дубая согласилась поехать в эту дыру?» – спросила моя подруга из города Азова Ростовской области. «Я объездил всю Коломну на велосипеде», – написал мне бывший однокурсник, с которым я почти не общалась в институте. Мне стало смешно, но при этом – холодно и неуместно. Я хочу объездить Коломну на велосипеде, мне не хотелось бы возвращаться в Дубай.

Последняя статья самого важного литературоведа в моей жизни была посвящена эволюции взглядов Георгия Адамовича на творчество Ивана Бунина и называлась «Смерти нет». Я помню день, когда он дописал эту статью. Мы не знали, что он умрет – никто не умирает в шестьдесят два, если ничем смертельным не болеет. Он говорил: «планов – громадье», нужно созвониться с итальянцами, завершить собрание сочинений нескольких русских эмигрантов, продумать проект, которого еще не было в истории русской эмиграции, и «нам с вами написать статью о Льве Шестове, о его чувстве бессмертия». Я тогда завидовала его жажде жизни, я думала, что эта жажда возникает со временем, когда понимаешь, что тебе шестьдесят, а время – оно заканчивается – поэтому и приходит, с оканчивающимся временем, с конечностью всего сущего. Он стоял в дверях и улыбался мне. Я держала книги, меня ждало такси. Он предлагал мне донести книги до автомобиля, я отказывалась, ведь ему пришлось бы одеваться и на это ушло бы много времени, возможно, таксист бы не дождался меня, если бы я задержалась еще на десять минут, я и так задерживалась, потому что не могла перестать слушать его, самого важного литературоведа в моей жизни. Я выходила, он провожал меня взглядом. Подошел к выходу. «О!» – Нагнулся за чем-то, что лежало на полу. Я обернулась. «Это пуговица, вот она где, еще утром потерял». Я сказала, что слышала, что поднимать пуговицы – плохая примета (мне кажется, я сама придумала ее в детстве). Он ответил, что не верит в приметы, и положил пуговицу в карман.

Через несколько дней он умер. Статья с названием «Смерти нет» вышла под его фамилией, взятой в траурную рамку.

Глава третья Раскладушка