Письма к отцу

Нужно много работать, чтобы содержать себя в городе. Она и работает – очень много. Она иногда скучает по тем дням, когда у нее не было ни одного дела за целый день, когда она праздно бродила по улицам, мечтала, придумывала сюжеты рассказов, заходила в кафе на чашку кофе и сидела в этом кафе столько, сколько ей хотелось, – никуда не опаздывая, ни к кому не спеша. Она понимала, почему люди, познавшие мегаполисы, выбирают жизнь в русской глубинке, – есть в этом какой-то эскапизм и особенное наслаждение – знать каждого соседа, каждому кивать при встрече, часами рассматривать банки кофе в местной «Пятерочке», прогуливаться по парку, лесу, около реки. Провинциальная Россия – очень красивая. Она это знает, она часто бывала в провинциальной России. Редко в домах, чаще – гуляла по лесу, по кромке берега.

Свидетельств отцовской молодости оставалось не так много, но она увезла с собой в Москву абсолютно все фотографии юного папы. Она знала, что снимки могли бы с удовольствием разглядывать мама или брат, но ничего не могла с собой поделать – эти свидетельства были ей необходимы, она хотела присвоить их, она их присвоила. Фотографии отца висели на ее стене в общежитии, в первом московском доме. Когда она съехала оттуда, фотографии оказались в чемодане, потом в тумбочке, потом в папке с документами. Сейчас они лежат на дне какой-то сумки. Она знает, как эта сумка выглядит, и факт, что эта сумка существует, делает ее жизнь лучше.

Друзья часто показывают ей видеозаписи собственного детства – посмотри, каким смешным я был, когда мне исполнилось семь. Она завидует друзьям – видеосвидетельств ее детства не случилось. Купить видеокамеру отцу почему-то не пришло в голову, хотя он мог, конечно, мог – у него были связи, да и получилось бы накопить на приличную, а копить он умел и любил. Кажется, отец во всех отношениях оставался советским человеком – он не принял нововведения девяностых и вообще странно, что в эти девяностые жил. В ее воображении отец как будто шагнул из 1980-го в 2003-й, а тех лет, на которые пришлось ее детство, не существовало.

Она завидовала друзьям, потому что видеокамера – это хороший способ самопознания. Ты наблюдаешь за собой, ты видишь то, каким предстаешь окружающим, какие у тебя невольные жесты, ужимки, повадки. Ее папу никогда не снимали на видеокамеру – он не знал, каким его видят другие, и отдавал себе отчет в том, что это мимолетное – то, что могло сохраниться навсегда, – забудется. Дочь через пятнадцать лет после его смерти будет судорожно вспоминать, какой рукой он писал и как держал в пальцах ручку – ей это зачем-то понадобится.

Глава седьмая Весна и лето

После смерти отца она окончила школу, потом – институт. Так – в одной строчке – пишется в какой-нибудь краткой биографии или даже на страничке в «Википедии», которую читают либо те, кто в тебя влюблен, либо те, кто берет у тебя интервью. Но окончить школу и институт не так просто, для этого требуется время. Долгие годы сидения за голубой партой с облупленной краской – ее каждый август подкрашивала их классная руководительница на субботнике с несколькими добровольцами. Длинные месяцы поздних возвращений на трясущейся маршрутке домой – сквозь ветра, сумерки, обледеневшие деревья, грязь на ботинках и пятничную беспросветность, когда в расписании подряд два урока алгебры, а за ними – сразу – два труда. Бесконечно тянущиеся дни, которые она фиксировала в личном дневнике в час между собакой и волком, когда ночь переходила в утро, а страхи выползали из щелей, стыд – за себя, за других, за будущее – сочился, вливался в нее, отдавался бьющимся сердцем и дрожащими руками. В школе она всегда ощущала себя одинокой, хотя рядом были одноклассники, друзья, подруги. В институт она ходила с радостью, потому что любила некоторые предметы и некоторых преподавателей, во время учебы она часто была влюблена – в писательство, в литературу, в одного – нет, даже двух – человек, которых она видела каждый день и ради которых жила, хотя не вполне это осознавала.

Каждое лето она проводила в родном городе. В этот город еще приезжали ее друзья, те, кто жил на ее улице, те, кого она знала с раннего детства. Они встречались каждый день, они встречали каждый день ее – перед тем как она уедет на целый год, чтобы потом к ним вернуться. Она любила город детства, она часто о нем вспоминала, она жила им, хотя чувствовала, что вряд ли бы вернулась туда навсегда.