Письма об Индии

Недавно мне пришло в голову прогуляться по городу на слоне. Три часа провел я в этой прогулке, объезжая улицы, переулки и базары; впереди меня сидел корнак (по-индийски — магут[74]), сзади слуга с зонтиком: и спокойно, и весело! Можно заглядывать в окна вторых этажей, видеть внутренности комнат и раскланиваться со знакомыми. Кажется, что чудовищное животное давит своими ногами тысячи женщин и детей, но, к счастью, это только обман воображения: ни дети, ни женщины не обращают никакого внимания на великана, который очень учтив, осмотрителен и боится обеспокоить чем-нибудь прохожих. Не один ловкий всадник в чалме из золотого или серебряного газа, в кашемировой шали, накинутой на плечо, на бешеном коне, с целой ватагой рабов, вооруженных саблями и пиками, с длинными посеребренными палками и хукка[75] в руках, не один такой всадник должен был давать мне дорогу, потому что лошади боятся слонов. Но я, со своей стороны, принужден был избегать верблюдов и обращаться к их хозяевам с учтивыми просьбами пощадить меня. Вы понимаете, в чем дело? Слон питает врожденный страх к верблюдам, и мой наделал бы много отчаянных и гибельных для меня прыжков, если бы сидевшие на верблюдах всадники не отъезжали при моем приближении в сторону. Странные индийские кабриолеты, единственные в своем роде, также сторонились. Кроме этого я встречал по временам таинственные экипажи, закрытые сверху донизу наметом из красных или испещренных цветами тканей, запряженные парой быков, то белых с позолоченными рогами, то окрашенных красной и зеленой краской, то испещренных хной с головы до копыт. В этих колесницах, окруженных толпою вооруженных людей, ездят женщины. Порой попадались ручные леопарды, украшенные подбитыми ватой чепраками и водимые по улицам на сворах или привязанные у дворцов раджей. Стены этих дворцов, выстроенных в мавританском вкусе и похожих на венецианские палацы, покрыты иногда изображениями фантастических птиц, плясок баядерок и раджей, сидящих на своих тронах. На некоторых домах, низеньких и обитаемых, вероятно, изуверными браминами, нарисованы самыми яркими красками боги индийской мифологии.

Кн. С.[76]

19 декабря

Я писал тебе, что живу у бенаресского судьи М. Линдсея. Он был так добр, что распорядился всеми приготовлениями к дальнейшему моему путешествию. Его дом отстоит от города очень далеко, мили на 4, поместителен и превосходно убран. Как все англичане, Линдсей большой любитель лошадей и экипажей. Я видел у него презамечательную вещь: ледяную фабрику. Сотни бедных туземцев, женщин, детей и стариков, получают плату за следующее занятие: по ночам, в ветреную погоду, они обязаны оставлять тысячи плоских блюдечек, наполненных водой, на земле, под открытым небом. Зимой в этих блюдечках образуется тонкая ледяная кора, которую бережно снимают перед восходом солнца, укладывают между рядами соломы в глубокие ямы и таким образом делают запас льда на все нескончаемое лето. Эта ледяная фабрика приносит двойную пользу: освежает напитки бенаресских богачей и дает кусок хлеба множеству бедняков. Бенаресский судья получает от Компании 2500 фунтов стерлингов ежегодного жалованья.

Сегодня я отправляюсь в Лукнов, столицу Аудского королевства[77]; Федор с моими пожитками едет в телеге, запряженной парой быков, прямо в Агру, а меня и Франциска понесут в паланкинах в Лукнов, куда я думаю прибыть дней в 5 пли 6. Носятся слухи, что в Лукнове вспыхнуло возмущение, при котором было зарезано 400 английских солдат и несколько офицеров. Ежели эта новость окажется справедливой, меня отсюда не пустят или дадут конвой[78]. Все это очень неприятно и грозит задержкой.

К довершению несчастья мне пришла в голову мысль, которая не дает мне теперь покоя. У меня есть несколько рисунков, сделанных в Индии: мне вздумалось налитографировать их в Калькутте, у художника, близко знакомого с Индией и, стало быть, имеющего возможность не только перевести мои рисунки на камень, но даже исправить в них некоторые промахи. Да вот беда, как переслать рисунки? Притом, дойдут ли они в целости поймет ли рисовщик и литограф, куда доставить мне оттиснутые экземпляры, и, наконец, где я их получу, в Дели или где-нибудь в другом месте? Везти рисунки в Европу так, как они есть, жалко: оттиски будут превосходные, но потеряют местный колорит. Не знаю, право, что делать! Решусь на что-нибудь в Агре.

Нынешним утром я еще раз проехал по Бенаресу на слоне: мне нравится эта прогулка, в которой встречаешь столько разнообразных видов и целые толпы людей, так резко отличающихся своей наружностью и одеждою ото всех остальных обитателей земного шара.

Лукнов (правильнее Лэкноу), 24 декабря