Письма об Индии

Я приехал вчера в полночь. Оставив за собою английские владения за 40 миль отсюда, я перебрался через Ганг по плавучему мосту и вступил в песчаную степь, по которой не проложено никаких дорог. Несмотря на это, я быстро подвигался вперед; носильщики усердно исполняли свои обязанности, а через 10 миль к нам присоединились 2 всадника лукновской королевской полиции, которым было приказано охранять меня от тхагов[79], или душителей, индийской секты, наводняющей королевство[80]. Живописные конвойные всадники менялись через каждые десять миль. Почва с каждым шагом становилась все менее сухою, но на небо надвигался сумрак, и я приехал в столицу в глухую полночь. Не знаю, где остановиться, я приказал нести себя к дому, в котором обыкновенно нанимают носильщиков; этот дом — нечто вроде почтового двора. Там мне не было места, и я приказал спустить паланкины наземь, съел несколько сардинок и кусок хлеба, выпил стакан вина и заснул в паланкине с намерением отправиться рано поутру с визитом к здешнему резиденту[81].

В 4 часа утра, задолго до рассвета, меня разбудил английский медик М. Лоджии, находящийся при резидентстве. Он извинился передо мной, говоря, что о моем прибытии не были уведомлены, и просил меня от лица резидента пожаловать к нему в дом, где мне уже приготовлена была комната с постелью и завтраком. Я вышел из паланкина и в сопровождении доктора, любезного молодого человека, отправился по темным и пустым улицам к дому резидентства, где мне была отведена спокойная и просторная комната.

С восходом солнца я вышел на террасу или бельведер, и под моими ногами раскинулась чудная панорама Лукнова, с мечетями, великолепными дворцами и окрестностями, оттененными таинственным сумраком лесов. Но пальм здесь немного: они разбросаны там и сям, как в Италии. Утром прохладно, а днем палящее солнце жжет своими отвесными лучами. Резидент, полковник Лоу, не замедлил прийти ко мне в комнату в утреннем костюме и в шалевой шапочке на голове. Он превосходно говорит по-французски, что меня крайне удивило, потому что французский язык в Индии не в ходу. Вообще Лоу больше похож на любезного француза, чем на англичанина. С первых слов он предложил мне прогуляться по городу на слоне, присовокупив, что у него по утрам всегда стоит наготове слон, которым он никогда не пользуется. Он крикнул в окно, и в ту же минуту вышел из сада четвероногий великан, навьюченный серебряным позолоченным балдахином, унизанным поддельными алмазами, изумрудами и рубинами, которые отливали радугой на утреннем солнце. Алые, шитые золотом чепраки и белые кашемирские шали были навешены на спину животного, на которое я должен был вскарабкаться по лестнице. Позади меня, в нарочно устроенное для него место, уселся служитель, закутанный кашемирской шалью, и мы двинулись, предводимые всадниками регулярного войска, которые постоянно стоят наготове близ решетки сада, для сопровождения знатных особ.

Мы въезжали в широкую и многолюдную улицу. Перед нами со всех сторон раскинулись великолепные здания в мавпитанском вкусе и бесчисленное множество минаретов. Наше внимание тотчас же было привлечено разнообразными группами проезжающих: щеголеватые всадники в парче и кашемире красовались на прекрасных конях; другие значительные лица двигались в откидных паланкинах, несомые толпой служителей, и курили гургури[82], маленький кальян без эластичного чубука; наездники на богато убранных верблюдах и целые общества, поместившиеся на слонах под красивыми балдахинами в самых ярких одеждах, сталкивались и разговаривали друг с другом. Разительную противоположность с нарядными жителями Лукнова составляют дикие афганцы, которые продирались сквозь толпу, покачиваясь на своих огромных верблюдах. В конце этой широкой и длинной улицы открывались монументальные ворота, за которыми высились тонкие башни минаретов и позолоченные купола, представлявшие великолепное зрелище, оживленное разноцветными волнами народа.

Подъезжая к этим воротам, я узнал, что они служат входом в каменную ограду, которую престарелый король Лукнова избрал местом своего погребения. Въехав в ограду, я был изумлен открывшимся передо мной очаровательным зрелищем: множество зданий выстроенных в мавританском вкусе, [фонтаны и клетки] с самыми редкими, самыми красивыми птицами бросились мне в глаза. Одно или два из этих зданий еще не были отделаны; в них должны собираться обитатели Лукнова по праздничным дням.