Письма русскому буддисту

Народности был неопределенной – чтобы быть евреем, ему не хватало скромности, чтобы грузином – прямолинейности, чтобы татарином – красноречия, чтобы русским – душевности.

Утром он выпивал чашку ароматного кофе и съедал яйцо, сваренное всмятку, его добродушной кухаркой Эльзой, великой выдумщицей и болтуньей. Затем надевал кудрявый каштановый парик со старомодной стрижкой, рубашку цвета обласканного солнцем верблюда, пиджак цвета бивней индийского слона и оливковые брюки. Обувь носил удобную, с круглым носом и полукруглым широким каблуком.

Впрочем, то, во что он одевался, досталось ему от одного странного незнакомца в кабачке за углом гостиницы, где тот играл однажды вечером на саксофоне, после чего исчез и никогда больше не выходил на сцену этого уютного негритянского кафе. Передача роскошного гардероба произошла в одно мгновение, когда концерт был окончен, к Карлу подошла пухлая черная женщина и улыбаясь так, что щеки почти скрыли ее блестящие, болотного цвета, глаза, наклонившись к его круглому лицу – сказала: От него, – указала пальцем на убегающего в распахнутую дверь музыканта и поставила рядом со столиком зеленый чемодан с шероховатой крокодиловой ручкой.

Карл принял подарок, открывать не стал, доел кролика в соусе из мозгов белой обезьяны и базилика и отправился домой, чтобы снова начать считать, сколько заварных чайников – индийских, китайских и прочих побила Эльза за последние две недели, а затем пить виски, курить сигары и ходить по комнате, придумывая разных персонажей, их судьбы, выборы, и самые коварные неожиданные повороты их жизни, и нахохотавшись и нарыдавшись вволю, лечь спать, одев клетчатую пижаму и колпак цвета тихоокеанской медузы гаги.

Но в этот вечер его планы нарушил чемодан и, оттеснив привычную жизнь Карла, заставил закопаться в чужие костюмы и новенькие шелковые носовые платки. В тот вечер Карл плакал, как детеныш пингвинов, отбившийся от стаи и заплутавший в беспощадной арктической вьюге. Он перебирал одежды и придумал грустную историю про бродягу саксофониста, что скитается по разным кабачкам этого большого города в поисках той пожилой дамы, которая однажды ему сказала: «Когда ты играешь, со мной говорит господь».

Карл трясся от рыданий, сидя в позе лотоса на полу перед чемоданом. Потом стянул колпак, вытер им слезы и захохотал. Он подумал, что, когда саксофонист снова встретит эту милую даму, вероятно, она будет уже глухой и не узнает бедный музыкант, что ей говорил Господь.

Карл любил конфеты, дельфинов и жирафов… и сказки. Карл был человек маленького роста, но сигары курил самые большие, толстые и ароматные.

Зазеркалье Льва Аннинского

Герой великий мудрости мечом сверкает; Меч праджни лучезарен, как алмаз. Не только губит тех, кто встал на внешний путь, но даже демонов небесных ужасает.

Поэзия просветления.

Праджня (санскр. Паннья – на пали) – Божественная интуиция, трансцендентальная мудрость, одна из двух (совместно с Состраданием) основ Буддизма Махаяны.

Меч мудрости. Что же это за меч такой? Меч в руках автора, задачей, которого было срезать острые углы, призвать человечество к миру, терпимости, и показать, что все мы заблудили: и немцы, и евреи, и татары, и русские, – или заблудились, спутались, подрались, обезумели – понатворили одним словом. Или же это мудрость, всеобщая, всечеловеческая, которую из этого блуда все мы вынесли, а автор это констатирует. Бывает ли мудрость с мечом, а меч с мудростью? И название, опять улизнувшее от ответа – двойственное, двоящееся, двуликое.

Меч мудрости, рассекающий мрак неведения, является атрибутом Манджушри, Бодхисаттвы Мудрости. Такой же меч с языком пламени, поднимающимся к лезвию меча, мы находим и у других богов, таких как Ваджрабхайрава и Гухьясамаджа. В медитативной практике, связанной с Манджушри, меч представляют как духовное оружие, уничтожающее нашу плохую карму: клещи, препятствия, болезни, страсти. Меч на лотосе – это символ метода, устраняющего неведение, приводящего к мудрости. Меч мудрости символизирует и аналитический подход – изучение и размышление. Изучение, размышление и медитация – три составляющих, от которых происходит различающая мудрость.

Но отложим меч в сторону, потому что возник еще один вопрос: эта книга – политический заказ или же служит она другой задаче, другой стороне, другой цели?

Как немец стал гитлеровцем? Переведу на язык мне более понятный – как человек стал убийцей. Почему он оставил перо и скрипку и подменил эти инструменты другим – мечом?