Письма, телеграммы, надписи 1907-1926

А и не заденет Вас мой проект — все же — коли будет время и охота — приехали бы повидаться, поговорить.

Приходится мне — сколь это ни трудно для меня и ни неловко — обратиться к Вам с просьбой: затеяно мною нечто, требующее больших средств, и, если б Вы хотели мне помочь, — помогите денежно. Говорю — неприятно мне к Вам подходить с такой просьбой, но я настолько высоко ставлю эту затею, что, не щадя своего самолюбия, к заматорелым купцам обращаюсь, вроде Бугрова, Пермякова и т. д.

Тем более, пожалуй, естественно просить Вас, товарища. Подробности, коли хотите их знать, Вам может частью сообщить Ив. Ал. Кстати — попрошу Вас передать ему или В[ере] Н[иколаевне] письмо прилагаемое, по тому же поводу. Ф-фу, даже пот прошиб меня — тяжка ноша!

Засим — жду ответа, крепко жму руку, всей душою хочу видеть Вас бодрым, верующим в себя и — работайте!

Все это Вам доступно, все это в Вашей воле — да здравствует жизнь!

Привет.

 А. Пешков

459 «ШКОЛЕ ШАЛУНОВ»

Апрель, до 20 [май, до 3], 1909, Капри.

Школе шалунов в Баку, на Баиловом мысе.

Дорогие дети!

Я получил собранные вами деньги для мессинцев и сердечно благодарю вас за всех, кому вы помогли.

От души желаю для вас, хорошие маленькие люди, — будьте всю жизнь так же чутки и отзывчивы к чужому горю, как были вы в этом случае.

Лучшее наслаждение, самая высокая радость жизни — чувствовать себя нужным и близким людям!

Это — правда, не забывайте ее, и она даст вам неизмеримое счастье.

Вас 12, — на память об Италии, прекрасной стране, которую я желаю вам увидеть когда-либо, — посылаю вам дюжину открыток.

Будьте здоровы, любите друг друга и — побольше делайте шалостей, — когда будете старичками и старушками — станете с веселым смехом вспоминать о шалостях.

Крепко жму ваши лапки, да будут они честны и сильны по вся дни жизни вашей!

М. Горький

Могу ли напечатать ваш снимок в итальянских газетах? Сообщите мне это.

А. П.

460 И. П. ЛАДЫЖНИКОВУ

Не ранее 21 апреля [4 мая] 1909, Капри.

Дорогой Иван Павлович!

В проспекте энциклопедии забыта еще одна книга: «История народностей, входящих в состав Империи русской» (Национальный вопрос в России). Авторы Покровский или Херасков, редакция коллективная.

Говоря с Кусевицким, ставьте ему на вид, что наша энциклопедия будет иметь характер строго научный и широко демократический.

Подчеркивайте демократичность, не упоминая о партии, о пролетариате, — это преждевременно. Действуйте на артиста: укажите, что будет дано много книг по истории искусства, по эстетике, отдельные сочинения о музыке и о театре. Все это — не слова, а нечто имеющее быть выполненным.

Укажите также, что издание этой энциклопедии создаст издателю историческое имя, м. б., более почтенное, чем имя Бейля и издателей французской энциклопедии. И, между прочим, мне кажется, можно упомянуть, что издатели французской] энциклопедии], затратив на нее 1700 ливров, — получили дохода 2600 — факт!

Более же всего хлопочите о его свидании со мной, — я же уж постарался бы убедить его!

Не пришлете ли Вы мне монографию о Максе Клингере, издание Кнакфуса? Стоит она марки 3–5. Пожалуйста.

Жду Пятницкого. Не найдете ли покупателя на мою часть в «Знании» и на все мои книги?

Думаю также предложить их «Ниве» в качестве приложения.

Видимо, российские издатели пронюхали что-то о моих трениях со «Знанием» — получил уже несколько предложений издать «Исповедь», запросы о «Лете» и т. д.

Пятн[ицкий] известил телеграммой, что в первых числах мая следователь, м. б., отпустит его за границу.

Всех благ!

А. Пешков

461 Л. А. НИКИФОРОВОЙ

Март — апрель 1909, Капри.

Г-же Л. Никифоровой. Сударыня!

Внимательно прочитав Вашу рукопись «Две лестницы» — нашел ее содержание значительным, важным и — во многом испорченным исполнением.

Оговорюсь: Вам, вероятно, мнение мое о труде Вашем — неинтересно, ненужно — так! — но — я говорю с Вами отнюдь не по желанию учить Вас, а из убеждения, что Вы можете сделать Вашу повесть более сильной и гармоничной, чем она есть. Это — в интересах читателя и — в Ваших интересах, автора, если не ошибаюсь, молодого, пишущего недавно.

Мне кажется, сударыня, что Ваша повесть значительно выиграла бы в красоте, силе, убедительности, если б Вы постарались изменить ее тон — слишком дидактический, слишком поучительный. Читатель — скептик, он знает все моральные сентенции, — они на него действуют отрицательно. Вы пишете крепкой рукой мужчины и — ослабляете впечатление силы, морализируя — извините! — довольно избито, заношенно.

Обратите Вашу повесть в ряд сцен, совершенно изгнав из нее саму себя, автора, с Вашими симпатиями, антипатиями, с Вашим «я»; не смешивайте важное, общезначимое с узко Вашим — субъективным.

Вы, несомненно, владеете образом, и Вы — умный человек, — стало быть: Вы должны действовать на воображение читателя образами и должны понять, что дидактика — ослабляет Вас.