Письма. Том I (1896–1932)

Мы только что получили уведомление из Америки о приеме в честь нового Генерального Консула Франции, который остался чрезвычайно доволен и многочисленным собранием, и всею сердечностью приема. Также сообщается о приготовлениях к встрече и устройству лекции графа Флёри, которого будут именовать тем титулом, который будет точно указан из Франции. Почему это, в то время, когда я имею все доказательства трогательного дружелюбия Америки к Франции, наш Французский Центр продолжает посылать критику и уколы? А ведь уколы и раны заживают, Вы знаете, вовсе не так быстро. И сейчас я вижу, что необходимо принять самые экстренные меры к умиротворению прежде всего той группы, откуда начались взрывы. Почему я и прошу именно Вас проявить это миротворчество. По-латински нас давно учили тому, что единением и малые дела растут, а раздором и великие разрушаются[1010]. Вы чувствуете, почему вместо двухнедельного оборота писем я установил сейчас недельный оборот переписки, зная, какое экстренное круговращение мыслей и обстоятельств происходит? Я еще не знаю ни о Вашей встрече с Сибиряками, ни с Калмыками, ни со всеми прочими вновь подошедшими друзьями. О деятельности собственно Французского Общества я Вас не спрашиваю, предоставляя ее всецело мадам де Во, чтобы она как-нибудь не сказала о каких-либо давлениях или неточностях.

Шклявер сообщает об извинениях со стороны «Возрождения». Полагаю, что вместо извинений они могли бы лучше поместить какую-либо достойную заметку. Слава Богу, для такой заметки без преувеличений или умалений более чем достаточно материала. А то подобные Никодимы во нощи, со всеми их тайными извинениями и явными нападками, очень малого стоят. Итак, Вы видите, почему так ожидаю Ваши письма.

Привет наш Вам и всей семье Вашей.

304 Н. К. Рерих — М. де Во Фалипо*

20 февраля 1932 г. Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия

Мой дорогой друг,

Сегодня мы получили сразу два Ваших письма, от 2 и 8 февраля, и сердечно благодарим Вас за них.

Прежде всего спешу изложить Вам свои соображения в отношении выставки, предложенной г-ном К. Тюльпинком.

До сих пор мне не известен ни обоснованный план, ни предполагаемый бюджет этой выставки, о чем я неоднократно писал барону Таубе, но так и не получил ответа ни от него, ни от г-на Тюльпинка. Это обстоятельство лишает меня какой бы то ни было возможности принять решение по данному вопросу. Конечно, ни я, ни кто-либо другой в Америке принципиально не может иметь ничего против выставки. Единственный вопрос — это финансовая сторона, и его можно решить лишь на основе подробной программы и бюджета. Но, насколько я знаю, г-н Тюльпинк до сих пор не только не удосужился сообщить эти подробности в Нью-Йорк, но также не передал протокол последней конференции и не прислал финансовый отчет за прошлый год. Таким образом, решение по данному вопросу определенно задерживается не по вине Америки, а ввиду отсутствия информации от г-на Тюльпинка. В Америке может сложиться впечатление, что г-н Тюльпинк против кампании для фонда Пакта, из которого и могли бы быть выделены возможные средства на выставку. Фонд Пакта и создан для финансирования подобного рода начинаний, направленных на распространение и утверждение идеи Пакта. Поэтому в настоящее время мой ответ таков: пока у меня в руках не окажутся подробная программа и бюджет предложенной выставки, я не могу дать окончательное согласие на ее проведение, хотя всем сердцем поддерживаю идею выставки. Я сожалею, что недостаток сведений от г-на Тюльпинка не позволяет мне облегчить дела Союза [Пакта].

Что касается кампаний [по поддержанию] разносторонней деятельности наших Учреждений, могу добавить, что наши сотрудники и друзья выражают сочувствие и помогают самыми разнообразными путями. Если кого-то волнуют исследования рака, помощь слепым или людям с другими физическими недостатками, то найдутся и те, кому эти направления могут показаться менее привлекательными, и чьи интересы будут простираться исключительно в области образования и организации выставок за рубежом. Третьи хотят приложить все усилия в деле Пакта. Даже посмотрев на список членов Комитета, Вы заметите, что имена не повторяются, потому что у каждого есть свои предпочтения. В конце концов такие кампании предпринимались всегда. Как же иначе можно было создать общественный фонд, средства из которого пойдут на образовательные цели? Вы будете возмущены, узнав, что нам приходилось слышать, как некоторые люди особенно резко высказывались против расширения научной деятельности, — настолько противоречиво человеческое сознание.