Письма. Том II (1933–1935)

Это письмо дойдет к Вам уже после праздников, и, вероятно, за это время мы уже будем иметь Ваши сообщения. Посылаю Вам очередной записной лист — «Опасность разрушений»[314]. Примените его там, где полезно. 1934 год именно на нашем европейском секторе унес столько больших друзей Пакта и наших дел. Ушли короли Альберт и Александр, уже нет доктора Лукина, митрополита Платона, архиепископа Иоанна, о. Георгия Спасского, а теперь, в Тяньцзине, мы читали о смерти Филиппа Бертело. Это большие утраты; кем их можно восполнить. Иначе же произойдет какое-то перемещение, ибо южноамериканские друзья деятельны и растут как в качестве, так и в количестве. Но кто же вновь подходящий в Европе? Как бы ни были там трудны времена, но они всегда там были трудны. Вероятно, отсюда, издалека, нам не видно вновь подошедших друзей, но мы уверены, что они не только оказались, но и деятельно выявляются. Так же точно мы уверены, что происшедшие харбинско-тяньцзиньские газетные эпизоды Вами учтены во благо. Мы постоянно получаем известия о том, что злостная намеренность этих выпадов создала много друзей. Как профессор Никифоров в Харбине сказал: «Просто произошла какая-то неслыханная реклама». Конечно, и Вы употребляете случившееся так, как оно и есть. Мы между собой смеемся, что наибольший удар злодеям Харбина был бы поместить письмо в редакции с благодарностью за необычайную рекламу. Курьезно, что люди именно нуждаются в таких злостных и невероятных нелепостях. В моих записных листах: «Светочи», «Лихочасье», «Священное Древо»[315] и «Опасность разрушений» как бы даются некоторые ответы клеветникам. Копии того меморандума, который и Вы уже получили, по желанию друзей даны и в Тяньцзинь, и здесь, и посланы в Харбин. Можно себе представить изумление каких-то будущих наших друзей, разбирающих архив, когда им придется извлечь этот меморандум, полный какого-то мрачного средневековья. Но мы давно к тому готовы, и житье в стеклянном доме уже давно нам не в тягость. Жаль, что из Тяньцзиня мы не смогли достать клеветническую газетку «Возрождение Азии», ибо, по-видимому, назначение ее настолько специфично, что даже постоянные жители Тяньцзиня по нашей просьбе не могли ее достать. Спрашивается, где же она циркулирует, и кого она питает, и откуда идут средства на нее? Прекрасно, что как раз до начала этой инспирированной кампании Вы с друзьями имели такие хорошие результаты в легации. Конечно, может быть, именно ряд таких хороших результатов и явился одним из возбуждений и сил темных. Большим кораблям и большое плавание. И только на больших расстояниях вы можете видеть, для чего и почему нужно это. Интересно проследить через наших сиб[ирских] друзей, не было ли какой специальной рассылки харбинских газет или специфически пояснительных писем. Кажется, я уже писал Вам, что еще в Харбине некий тип говорил мне, уже во время кампании, что он широчайшим образом разослал эти газеты. Но спрашивается, зачем и куда? Потому-то так интересно, чтобы наши друзья проследили и эту кухню. Главное, как я уже писал во многих моих статьях, не нужно, чтобы силы тьмы оказывались более организованными, нежели силы добрые. Ищите и проследите, бодрствуя. Вам, нашим друзьям, сердечный привет.

Надеюсь, что Гавр[иил] Григ[орьевич] чувствует себя хорошо, а мадам де Во полна прежней доброжелательной бодрости.

Духом с Вами,

Р[ерих]

129 Н. К. Рерих — [Р. Ф. Вагнеру]

[Начало 1935 г.]