Письмо из ниоткуда

– В нос получал?

– Много раз.

– Так ты драчун?

– Был когда-то. В криминальном районе рос.

– Помню, ты говорил, что был гопником. Это правда?

– Сидел на кортах, грыз семки, отжимал мелочь у бо́танов, махался на базарах за свою улицу.

– Серьезно?

– Не совсем. Базары уже в прошлое отошли, когда я рос. Но драки случались. Результат на лице… – И он провел пальцем по сломанному носу.

Ромчик хотел рассказать немного о своем детстве, но тут в дверь постучали.

– Кто? – крикнул он.

– Я, – откликнулся Генрих. – Ты спишь, что ли?

– Да.

– Завтрак начался.

– Я не пойду.

– Ром, я через три часа в аэропорт отчаливаю. Давай хотя бы поедим вместе? Теперь неизвестно, когда увидимся… И увидимся ли.

Алиса закивала головой. Иди, мол.

– Спущусь через десять минут, – ответил Генриху Роман.

– Хорошо, буду ждать.

Алиса легонько шлепнула его по попе.

– Вставай, умывайся.

– А ты?

– Я не пойду.

– Почему?

– Во-первых, не голодная. Во-вторых, хочу дать вам возможность пообщаться тет-а-тет.

– Будет и в‑третьих?

– Я забыла в прежнем своем жилище тетрадь со стихами.

– Вроде бы я взял ту, что лежала на кровати рядом с книгой. Вторая у тебя в сумке.

– Есть еще третья. В ней мои терзания по прошлому. Хотела разорвать и выбросить, а сейчас думаю сохранить. Все воспоминания имеют смысл, негативные в том числе.

– То есть ты уходишь? И, когда я вернусь с завтрака, не застану тебя?

– Ничего, я вскоре вернусь. – Она чмокнула его в нос и встала с кровати, чтобы сразу одеться. Душ она примет в своем номере. – Чем займемся потом?

– Будем валяться в кровати до тех пор, пока не проголодаемся. Потом отправимся к тете Белле. А вечером посетим серные бани.

– Я, кстати, ни разу в них не была.

– Это нужно исправить. – Он тоже выскользнул из кровати, но остался голым. – Когда я был в Тбилиси в прошлый раз, то посещал общие бани.

– И как?

– Дешево и сердито. – Роман направился в ванную и начал чистить зубы. – В старом Тбилиси и сейчас не у всех вода в домах есть, а тогда и подавно. Люди ходили в бани каждую неделю семьями с детьми. Там, между прочим, невест и женихов присматривали для своих чад. Ко мне один раз мужик подкатил знакомиться. Без единой проплешины на теле, зато с лысой головой. Я напрягся, подумал, извращенец. Оказалось, заботливый отец. В дамском отделении его жена с дочкой мылись, и он рассматривал меня как потенциального зятя.

– Придирчиво? – улыбнулась Алиса.

– Да, достоинство мое он тоже просканировал, – рассмеялся Рома. – Но больше его мое гражданство интересовало. В те годы тут трудно жилось, многие хотели в Россию переехать на ПМЖ.

Он умылся, вытер лицо полотенцем, затем взял в руки многострадальную футболку.

– Да, еще сегодня обязательно нужно прибарахлиться! – сказал он, натянув ее. – И купить мыльно-рыльные принадлежности нормального качества. От тех, что в номере, у меня кожа зудит. Сходим в «Галерею»?

– Ты же вчера туда направлялся?

– Ага. Пришел, а уже закрываются. Успеть можно было, но я не люблю впопыхах. Сегодня точно попадем.

– Планов громадье.

– И не говори. Еще я забыл о том, что у меня деньги кончились. Нужно побольше обналичить, чтобы отправиться в путешествие.

Роман надел джинсы, застегнул их и с удивлением отметил:

– Я схуднул.

– Это плохо или хорошо?

– Это удивительно. Я тут ем тазами, пью пиво или вино, не хожу в зал, а не только не набираю, но и сбрасываю.

Он оделся и обулся. Волосы не расчесал, а только пригладил. Алиса наблюдала за ним и улыбалась.

– Пасту не смыл? – спросил он и стал тереть рот. – Все?

– Все.

На самом деле никаких белых пятен на его лице не было. Алиса любовалась Романом. Все ей в нем нравилось: и его вихры, и нос со сломанной перегородкой, и поджарое тело со смешным кустиком волос на груди. Ей нравилось, как он говорит и что. Не умничает, но и примитивной его речь не назовешь. Она живая. Как и его мимика. И походка. Рома был прилично старше Алисы, но казался пацаном. В отличие, скажем, от Генриха. Этот как будто уже родился стареньким. Он бухтел, был постоянно чем-то недоволен. Выглядел тоже неважно: если не как отец Ромы, то как его старший брат, а ведь они были ровесниками.

«Просто Генрих тебе не нравится, – сказала себе Алиса. – Как и ты ему!»

Она и на завтрак решила не ходить в большей степени из-за Генриха. Не будь его, она хотя бы попила кофе. Хорошо, что он скоро уезжает и они останутся с Ромой вдвоем.

Они вышли из номера. Алиса отправилась к себе, а он в лаундж-зону возле рецепции, где подавали завтрак.

Генрих сидел за столом в окружении тарелок: шведского стола в гостинице не было, но завтрак подавали обильный. Роман пожелал ему приятного аппетита.

– Шпашибо, – ответил тот с набитым ртом.

– Как спал?

– На удивление. – Генрих отломил от горячего хлеба шоти-пури треть и макнул кусок в мацони. – Мне уже начинает тут нравиться.

– Так оставайся.

– Нет, я хочу на девятый день успеть.

– Что скажешь Ольге Степановне?

– Ничего.

– То есть скроешь от нее тот факт, что она овдовела? Но зачем?

– А зачем ей знать о смерти мужчины, который бросил ее двадцать лет назад?

– Но она спросит, как ты съездил… Нашел ли дядю Мишу.

– Она не знает о моей поездке.

– Не понял?